— Мне нужно идти, — сказала она. — Я говорила серьезно, Салем.
— Я знаю, мама.
— Я бы хотела начать всё с чистого листа, — сказала ей мать. — Но если ты не перестанешь раскапывать старые могилы, то даже не поймешь, когда следующая станет твоей собственной. Так что остановись сейчас, пока не стало слишком поздно.
И с этими зловещими словами связь оборвалась.
ГЛАВА 33
Я смотрю на небо […] и мой разум
продолжает понапрасну отравлять себя.
— Сильвия Плат, «Несокращенные дневники Сильвии Плат».
САЛЕМ
— Мы сделали это, сучки! — крикнула Мелисса, резко вскинув руки вверх, как она обычно делала, заставив Адити рассмеяться, а Салем покачать головой. Несколько проходящих мимо студентов тоже заулюлюкали, воздух вокруг кампуса стал легче.
Все только что закончили писать выпускные экзамены за семестр, солнце сияло после двухнедельного отсутствия, и холод казался лишь воспоминанием под его лучами. Занятия закончились, и через неделю им предстояло принять участие в благотворительном вечере, а затем уйти на зимние каникулы и вернуться в следующем семестре.
Салем с ужасом ждала отъезда. Несмотря на все свои секреты, тайны и плохую погоду, Мортимер казался ей домом больше, чем все дома, которые у нее когда-либо были. Она нашла себя здесь, завела дружбу, которая, как она надеялась, продлится долгое время, и обрела связь, такую глубокую, что на самом деле она не знала, как ее определить. Она начала спокойно спать, не принимая лекарств и не изнуряя себя, совершать долгие прогулки по всему кампусу и изучать то, что любила, не испытывая осуждения за это. Она не хотела покидать этот изолированный пузырь, возвращаться во внешний мир, где ей никогда не было места, и снова чувствовать себя квадратом в круге.
Больше всего на свете она не хотела расставаться с Казом. Она понимала, что это глупо, но мысль о том, что между ними будет расстояние, заставляла ее волноваться, в ней снова появлялись сомнения, в голове роились вопросы.
Что, если он получит свободу и поймет, что она ему не нужна?
Что, если у нее появится свободное пространство и ее стены станут слишком высокими?
Что, если он не захочет снова их разрушать?
Или самое худшее – что, если он забудет о ней?
Она не хотела быть забытой, только не им. Она не хотела не иметь для него значения. Потому что он имел для нее значение – как он был с ней, не заботясь ни о публичном, ни о чьем-либо личном мнении, как он позволял ей видеть его безумие и его нежность, как он заставлял ее распахнуть дверь и впустить его.
То, что он был с ней каждый день, в ее жизни, в ее комнате, в ее постели, сделало ее наркоманкой. Он был ее наркотиком, и она сходила по нему с ума.
И почему-то мысль о том, чтобы оставить его, заставляла ее желудок скручиваться в узел.
— Земля вызывает Салем. — Мелисса помахала рукой перед ее лицом, отрывая от размышлений. — Куда ты отправилась?
— Вернулась в постель к своему красавчику. — Адити закатила глаза.
Салем почувствовала, как слегка покраснела.
Обе девушки захихикали.
— Боже мой, вы обе ненасытны! — Мелисса рассмеялась. — Как он может трахать тебя каждую ночь и при этом продолжать смотреть так, будто хочет разорвать тебя и сожрать? Это так интенсивно, что я таю, просто находясь рядом.
Адити кивнула.
— Послушай, я рада за тебя, очень рада. Ты нуждалась в хорошем трахе… — Они снова захихикали. — И я уверена, что у него это отлично получается. Но парень, похоже, запал не только на твою киску, девочка.
Мелисса захихикала от того, как Адити это сказала, и Салем почувствовала, что ее губы тоже дрогнули.
Она покачала головой и повернулась к склонившейся над ней Мелиссе.
— Как дела с мистером из бара?
Мелисса выпрямилась, раскрасневшись от смеха, и вздернула брови.
— Ты меняешь тему, но всё в порядке. У меня нет проблем с тем, чтобы говорить о своей сексуальной жизни.
Они шли к главным воротам, направляясь к своему обычному заведению, когда Мелисса начала рассказывать им о парне, которого она встретила в баре, горячем незнакомце, с которым они обменялись только именами, прежде чем он отвел ее к себе.
Адити посмотрела на Салем, пока Мелисса продолжала рассказывать. Они обе подумали об одном и том же.
Толком не представиться, подцепить ее в баре и отвезти в скудно обставленную съемную квартиру в городе, ездить в город на «работу» по будням и появляться только по выходным, чтобы встретиться с Мелиссой. Это было подозрительно. Как это ни печально, но парень был либо женатым, либо шпионом.
Но Мелисса не была наивной идиоткой. Она была умна, и если она ему доверяла, то и они должны были. Поэтому и Салем, и Адити держали рты на замке и слушали ее.
Салем оглядела кампус, когда они вышли. Она давно не видела такого оживления: студенты выходили из экзаменационных залов, старшекурсники, у которых экзамены были сданы раньше, помогали готовиться к благотворительному вечеру, а организаторы и персонал бегали вокруг и всё организовывали.
Благотворительный вечер Мортимера для сбора средств проходил каждый год примерно в одно и то же время. Мероприятие было очень эксклюзивным и проводилось только по приглашениям, на аукцион выставлялись в основном работы студентов Школы искусств, а все вырученные средства шли в различные мировые благотворительные организации. Как бы альтруистично это ни звучало, Салем знала, что основная причина, по которой большинство тратило деньги, заключалась в том, чтобы избежать налогов. Что бы ни было причиной, по крайней мере, они шли на реальную помощь.
Мероприятие проходило в самом здании Школы искусств, в огромной галерее, занимавшей целое крыло этой части замка, где на одном этаже располагались картины, на другом – скульптуры, а на третьем – все прочие предметы искусства.
В этом году ажиотаж был больше обычно, потому что Каз Ван-дер-Ваал собирался выставить целую коллекцию работ. Салем знала, что для нее уже забронирована вся передняя часть галереи – студенты и их семьи были заинтригованы как слухами, ходящими о его работах, так и тем, что он держал их в тайне. Салем тоже было любопытно увидеть две последние картины, которые он не показал ей – одна из них была написана в первую ночь, когда он занимался с ней любовью.