— Ты выглядишь как темная богиня, — похвалила ее Мелисса, и она пожалела, что Каз не видит ее. Поскольку план возник в последнюю минуту, и все они собирались в комнате Мелиссы, Салем только сообщила, что они едут в Астон и она вернется позже.
По правде говоря, она немного злилась на него за то, что он скрывал от нее свой секрет, несмотря на ее просьбы, и вместо этого строил планы за ее спиной. Это разозлило ее настолько, что, когда Мелисса предложила этот план, совершенно нетипичный для нее, она согласилась.
В Астоне было гораздо больше народу, чем в Мортимере, и очередь у входа в клуб была длинной. Но она заметила нескольких студентов из Мортимера, которые вошли без очереди.
Что ж, у нее было имя, которое тоже имело вес.
Миновав очередь, она сказала подругам идти за ней и подошла к охраннику, на долю секунды задумавшись, не работал ли когда-то Лаз Вэнгард таким охранником, чтобы обеспечить себе и брату выживание.
Отмахнувшись от этой мысли, она протянула свое удостоверение.
— Столик на троих, пожалуйста. Для Салазар.
Охранник что-то сказал в гарнитуру и кивнул ей.
— Сюда, мисс Салазар.
Салем спрятала удостоверение, и они вошли в тусклое помещение, освещенное лишь неоновыми огнями, от которых откровенно болели глаза, и громкой музыкой, от которой закладывало уши. Это было совершенно не ее место. Она почти пожалела, что согласилась пойти, но ее подруги с радостью направились к бару, и она последовала за ними, обрекая себя на ночь сенсорной перегрузки.
Ее подруги заказали себе выпивку, а она покачала головой, когда ее спросили об этом. Опьянение было последним, чего ей хотелось в этой новой обстановке, которой она ни капли не доверяла. Была ли она слишком осторожна? Возможно. Но она всю жизнь изучала дела людей, которые могли бы выжить, будь они чуть более осторожны.
— Пошли! Давайте танцевать!
Мелисса взяла ее за руку и потащила на танцпол, а за другую ее держала Адити, и они втроем образовали цепочку, пробираясь сквозь толпу к забитому танцполу.
Музыка пульсировала у нее ушах, распространяясь по всему телу, и, увидев, как беззаботно двигаются ее подруги и все вокруг, она тоже начала двигаться, позволяя себе почувствовать свободу, сделать что-то для себя.
Она видела знакомые лица из кампуса, видела, как они отрываются и веселятся, как юные сорвиголовы, но даже когда она пыталась полностью отпустить себя, какая-то часть ее оставалась бдительной к тому, что ее окружает, замечая, когда кто-то подходил слишком близко к ней или девушкам, и меняя положение соответствующим образом.
До тех пор, пока танцующие люди не отделили ее от подруг, и она, пропустив одного, не почувствовала руки на своей талии.
Она не знала этих рук.
Они были слишком простыми, слишком чистыми, слишком… милыми.
Она начала отстраняться, но руки оставались на ней, крепко сжимая. Она попыталась повернуться, но они удержали ее на месте. Она попыталась приподняться на каблуках, но они вовремя сдвинулись, удерживая ее в равновесии. Кто бы это ни был, он был силен.
Салем почувствовала, как ее захлестывает ярость. Она схватила его за руки и впилась ногтями в его кожу, царапая ее, пока его хватка не ослабла настолько, что она смогла обернуться и посмотреть, кто это был.
На нем была какая-то маска в виде черепа. Не говоря ни слова, он сунул ей в руку листок бумаги и оставил одну на танцполе.
Она нахмурилась, пытаясь выровнять дыхание, и развернула листок.
Ты следующая, goldengirl01.
Какого черта?
ГЛАВА 34
Кто в мир рожден лишь для отрады,
А кто для всех мучений ада.
— Уильям Блейк, «Предзнаменования невинности».
САЛЕМ
Она скомкала записку в руке, затем разорвала ее на мелкие кусочки, позволив им упасть на пол.
Еще одна пара рук легла ей на талию, – еще одна пара без татуировок, еще одна, которая была ей незнакома, – и потянула назад к движущемуся телу, но она покончила с мужчинами, считающими, что они могут прикасаться к ней подобным образом.
Она вырвалась как раз в тот момент, когда кто-то вскрикнул позади нее, и, обернувшись, увидела мужчину, который пытался обнять ее, на коленях посреди танцпола, а над ним нависал разъяренный, мускулистый хищник.
Люди образовали вокруг них широкий круг, и музыка прервалась.
Ее взгляд скользнул по татуированным рукам, которые она знала, как свои собственные, удерживающим сейчас парня на полу, вверх по предплечьям, обнаженным из-за закатанных рукавов рубашки, к сильной шее и суровому лицу, и остановился на его злых глазах цвета ртути.
Глаза были устремлены на нее.
Он был зол на нее? За что?
Он размахнулся и нанес удар прямо в нос парня, из него тут же брызнула кровь. Тот закричал, люди ахнули.
Затем Каз достал карандаш, который всегда был при нем, и направил его прямо на яремную вену парня.
— Подойдешь к ней ближе чем на десять футов, и я уложу тебя в землю. Понял?
Насилие. Ярость. Так много их было в его голосе, и ее знаний о нем было достаточно, чтобы не сомневаться, что он способен на это.
— Хорошо, ладно, — простонал парень. — Черт.
Каз отпустил его, и он рухнул на пол. Затем он повернулся и направился прямо к ней, повелитель мести, бог смерти, воплощение жестокости.
Салем не сдвинулась с места и вздернула подбородок. Он остановился на границе ее личного пространства, окинул ее взглядом, а затем наклонился и поднял, перебросив через плечо.
Она вскрикнула, вцепилась сзади в его рубашку, чтобы не упасть, хотя он положил ладонь ей на задницу, чтобы платье не задралось, и она не двигалась.
— Ты с ума сошел? — крикнула она, когда он направился к выходу.
— Из-за тебя. — Он шлепнул ее. — На тысячу процентов.
Он остановился на секунду.
— Девочки, вас подвезти?
Лицо Салем вспыхнуло от осознания того, что ее подруги стали свидетелями варварского, примитивного поступка этого ублюдка по отношению к ней, без какой-либо вины с ее стороны.
— Эм… — Она услышала, как Адити заколебалась, но Мелисса согласилась.
— Да, пожалуйста.
— Возьмите свою одежду и идите за мной, — сказал он и понес ее дальше к выходу. Холодный ночной воздух заставил ее вздрогнуть, и он рассеянно погладил ее бедра, ожидая, когда ее подруги догонят их. Как только они подошли, он направился к своей машине.