- Ольга прокладки. Марина – вату. Люси – фляжку с водой. Жанна с тебя резинки. – Отдала я приказы.
Размотав тряпку, оказавшейся чем-то вроде скатерти, я быстро начала перелиновывать ребенка. Мои руки двигались, словно сами собой, так словно это было обычным для них делом.
- Ой! А это… э-э что? – спросила Жанна, указав на низ ребенка.
Я еще раз посмотрела на ребенка… Ну маленький мальчик, ну и что тут такого? И тут поняла.
- Это мальчик. У него так и должно быть, - сказала я, обрабатывая его попку ватой и водой. Быстро соорудив, что-то напоминающее подгузник, я, осторожно завернула ребенка в свою накидку.
- Так девочки… - я хотела сказать о поиске родителей, но тут заметила за соседнем кустом движение. Там кто-то был.
- Выходи. Мы тебя не тронем. – Ласково сказала я, смотря на куст.
Из-за куста выглянула девочка лет 8 – 9. Она испуганно смотрела на нас, то на ребенка.
- Выходи. Выходи. – Позвала я ее и знаком показала отойти остальным. – Он ведь твой братик? Вот видишь, мы ему ни чего плохого не делаем. - Не отворачиваясь от девочки, я сказала. – Марина, у тебя вроде бы сгущенка еще осталась. Сделай теплую воду и разведи туда молоко.
Сама я в это время вынула из бокового кармана рюкзака, последний бутерброд с мясом в целлофане и приглашающе помахала им. Девочка завороженно сделала шаг вперед. За тем еще один. Я понимала ее осторожность. Тут я увидела в каком состоянии находится девочка. От этого на моих глазах невольно начали образовываться слезы, но я их подавила, понимая, что сейчас это испугает девочку.
То, что я приняла, издали за комбинезон, оказалась розовой пижамкой с красивыми цветочками. Сейчас она была вся в грязи, словно девочка лезла через болото, и была порвана в нескольких местах. Это подтверждали и волосы девочки.
Девочка, наконец, села рядом со мной, смотря голодными глазами на целлофан, но при этом часто переводила свой взгляд на братика. Осторожно развернув пакет, я впихнула бутерброд в руки девочки. Но она не стала есть. Она смотрела на меня и остальных, испуганными глазами, но явно осмысленно.
- Энн. Молоко готово, - тихо сказала Марина, не подходя. – И что нам с ним делать?
Я осторожно повернулась и взяла молоко во фляжке. Попробовав его на температуру, осталась довольной. Из остатков марли, я сделала соску. С начала мальчик дергался и капризничал, но приноровившись, стал жадно глотать. Девочка, едва увидев, что брат ест, откусила бутерброд. Такая преданность была удивительна.
Посмотрев на девочку, которая прижалась ко мне, едва остальные окружили нас, едва она закончила есть, я решилась. Осторожно, свободной рукой, я вытащила запасные шорты. Почувствовав прикосновение к плечу, я обернулась. Мне протягивали все девочки что-нибудь. Кто полотенце. Кто майку. Кто фляжку или мыло. Я почувствовала благодарность к ним, понявшим меня без слов.
Осторожно переложила, сидящей рядом со мной Ольге малыша. Она испуганно уставилась на меня. Не понимая, что нужно делать.
- Ты у нас самая…. Э э ответственная, - тихо пояснила я.
И начала ей молча показывать, как нужно держать ребенка и как его покачивать успокаивая. Кстати, ребенок спокойно спал наевшись. Поэтому у меня появилось время заняться девочкой. Я некоторое время следила за действиями напряженной Ольги. Пока все было в порядке. Успокоившись этим, я взяла девочку за ручку и мягко оттянула ее за кусты.
- Давай умоемся. Я смажу все твои ранки. И ты переоденешься во все чистое.
Девочка неожиданно испуганно осмотрелась, но видимо поняв, что все в порядке, начала стаскивать пижамку. Под одеждой оказалось тоще, почти невесомое тело. Такое, что мне сразу захотелось ее обнять и утешить. Я едва сдерживаясь, осторожно обмыла ее лицо, ранки. Осмотрев девочку, я смазала все ранки и царапины зеленкой. Хотя девочка дергалась и шипела во время этой процедуры, даже несмотря на то, что я старательно дула на ранки, она не кричала и не вырывалась. А когда я начала надевать на нее шорты, девочка неожиданно обняла меня и тихо заплакала. От неожиданности, я замерла, боясь испугать ее еще сильнее и испортить установившееся доверие, удерживая одной рукой шорты, а другой - обнимая девочку.
Когда рыдания перешли в легкое всхлипывание, я все-таки одела шорты. Неожиданно девочка поцеловала меня. Немного отодвинувшись от меня, пристально посмотрела мне в глаза. В них была надежда и сомнение, даже какая-то тревога.
- А ты меня не бросишь? – Неожиданно спросила она, дрожащим от надежды голосом. – А то нас бросили. Мама бросила. Отец бросил.