- Бля, чет мне весь день хреновато, да и портвешок не пошел сразу.
- Да уж, зато у Стаса походу пошло, смотри как завис- сказал Фид он же Антон он же Душка Тошич и сразу же залился заразительным смехом. Проблевавшись, стоя, облокотившись на березу я сильно кашлял и одновременно смеялся, Тоха отливал и угорал по поводу и без. Весь гламурный с бородкой и усами словно у порноактера 80-х годов, он стоял уже достаточно подпивший и веселый, то и дело пошатываясь в сторону отлива, среднего телосложения он всегда мечтал бегать по утрам, пока что у него это не очень получалось, обладал даром забалтывать баб, которые не успевали подумать разводит ли он их или просто дружелюбно пытается поухаживать.
- Аааа….кхааааа…вот блин дерьмо! Сколько раз я говорил, что «от Эрика» полная шняга….пиздец…я щас сдохну- мне было очень хреново, это был день, когда алкоголю путь был закрыт изначально с третьего стакана.
- Эй, давай позвоним той бабе с «Учил»? – резко оживился Тошич.
- Звони, мне если только щас под холодную воду и еще раз 2 пальца в рот.
- Ахаха, ну сходи на колонку, тока не засни там- Тоха похлопал меня по спине и пошел к костру предлагать величайшую мысль, которая приходит всем пьяным пацанам.
Я собрался с силами и шурша по теплой земле ногой, в поисках шлёпка стал думать на какую из колонок мне пойти.
Сразу отпал вариант с перелезанием через забор, на 7 линии, которую закрывали на ночь, я решил пройтись до 5 линии.
Небо было необыкновенно красиво словно темно-синий плед, на котором рассыпали кучу крошечных бриллиантов, отличающихся незначительно по своим размерам друг от друга. Я шел медленно, глаза не совсем привыкли к темноте, а дорожка была видна скудными очертаниями. Под ногами хрустели ветки, частые голоса гулявших в ту ночь заставляли меня собраться и скорее прийти в себя. Наконец я подошел к главной дорожке, ведущей на линию. Рядом с каждой линией у начала и конца стоял столб, освещающий дорогу заманчивым тускло-синим фонарем, то и дело моргающим от потери напряжения. Этот был не исключением, залепленный детскими наклейками, он помогал мне не так часто наступать в грязь и упираться в боковые заборы, к которым меня так к себе тянули. В горле от скопившейся горечи стало не так свежо, как после детского шампанского, еле успевая схаркивать, я почти дотяпал до поворота. Под правый шлепок вечно попадал то камень, то ветка.
«Почему именно под правый? Я что левую ногу выше подымаю? Чертовы шлепки! Почему бы не одеть мамины туфли?!
Ооо…наконец то, теперь самое главное не задохнуться.» Медленно засовывая палец в рот я в очередной раз проклял чертов портвейн и хлестанул достаточно отменно. Блевотня первой струи обычно самая мощная, иногда кажется, что вот-вот у тебя треснет череп где-то в районе висков, потом струя стихает, оставляя довершать дело мелким схваткам желудка, от которых потом очень болит живот. На этот раз из меня вышло очень много печального напитка, смешанного с баранками за 23 рубля и кусочками шоколада, от которого по идее эффект этого пойла должен, по идее, сглаживаться до минимума. Держась за рычаг подачи воды меня трясло, немного постояв, убедившись в том, что весь мой ужин на земле, а остатки его не собирались меня тревожить в ближайшие часы, я приободрился мыслью о возможности еще раз произнести тост за жопу. Вода была просто ледяная, после нескольких сований головы под напор колонки я вовсе протрезвел. «Ахаха, господи, какая умора, у меня же золотые пальцы…» Я застыл, разглядывая свой грязный указательный палец и перся от того, насколько было бы глупо, если у человека были бы золотые пальцы. Пока меня нанизывал мой же позитив, за кустарником около нового забора я услышал чей-то хриплый и нудный голос. Немного подумав я решил, что это соседи за забором рассуждают на тему «Кто опять гадит на наш новый забор? Чтоб ему кузнечик в прыжке на сосок нагадил». Начались разбираться некоторые слова.