Раньше бы Энни крикнула в ответ, что уже проснулась и не надо ей ничего говорить, но то было давно. Скверный характер девушки кардинально изменился. Он стал исчезать ровно тогда, когда Грин научилась высвобождать дрим — скрытую в ней таинственную энергию.
— Ну ты и соня, — сказала Энни, ласково поглаживая пурлуки, а Плуки в ответ сладко зевнул. — Спи, малыш.
Грин быстренько оделась, привела себя в порядок и побежала в гостиную. Друзья должны были приехать с минуты на минуту. Было слышно, как дядя Рудольф возится на кухне. Яков тем временем что-то усердно собирал в гараже. В последнее время братец проводил уйму времени в гараже, видимо, так ему было легче после расставания с Еленой Станко. Вот Энни не понимала, чего же он переживает, ведь его бывшая девушка та еще гадюка!
— Я готовлю блинчики с сыром, — сообщил дядя Руд, услышав, что Энни спустилась в гостиную.
— Хорошо, дядя.
До приезда друзей время еще было. Самое то немного размяться. Вот Энни вытянула руку, и гостиная залилась светом — можно немного вспомнить тренировки с Алистером. Один взмах за другим. Меч Спектра буквально резал воздух, оставляя за собой белое свечение.
— Потрясающе! — послышались необычные хлопки. Будто два каменных пласта ударялись друг о друга. Это практически так и было, ведь аплодировал Филипп. Все же нелегко быть живой статуей, даже аплодисменты получаются с нотками камня.
— Спасибо! — сказала Энни своему другу, а техника испарилась, и вместо меча остался небольшой пар, который потихоньку исчезал.
Энни побежала обратно в спальню. Она хотела ещё раз проверить все вещи, которые собрала для АИС. На третьем курсе студентам запрещалось ездить домой по выходным. Все каникулы они также проводили внутри академии: зимой они отправлялись в тренировочный лагерь, весной же возвращались в академию, где им предстояли экзамены и испытания для перевода на четвертый курс.
Убедившись, что все вещи собраны, Грин поспешила на кухню, где её ждал готовый завтрак. Дядя приготовил яичницу и выложил на тарелку пару блинчиков.
— Ты начинай кушать, а ребята присоединятся, — сказал Рудольф Грин, наливая чай. — Ты о них не беспокойся, я попросил Ричарда Шторма их сопровождать.
Энни чувствовала, что после тренировки проголодалась, но и друзей дождаться хотелось. Вкуснейший аромат блинчиков и аппетитная яичница сделали свое дело. Грин принялась за завтрак.
— Как же вкусно! — говорила Энни, кусая блинчик. — О-очень, в-вкусно!
Филипп тем временем сидел рядом и с любопытством наблюдал за Энни. Он уже очень давно не ел, ведь статуям еда не нужна, да и голода он не чувствовал. Но все же Филиппу было хорошо: он вспоминал пиры в белом замке господина Роджерса.
— Кушай, кушай, — сказал дядя Руд, закрывая холодильник. — Опять твой братец в гараже возится. Дай ему волю, он и вовсе бы там ночевал!
Затем профессор Грин ушел в гостиную, а Энни продолжила завтракать. Филипп молча продолжал следить за её поглощением еды. Грин уже привыкла к некоторым странностям своего верного защитника и не обращала на это никакого внимания. Она знала, что Филипп хороший и всегда придет к ней на помощь.
— Кажется, я слышу машину, — задумчиво произнес Филипп.
Статуя обладала невероятным слухом и зачастую слышала то, что человек не способен услышать. Даже маленький писк Плуки в момент, когда он на чердаке играл, или то, как Яков тихо ругался в гараже, когда тот не мог выкрутить гайку.
— Неужели приехали! — не доев яичницу, Энни побежала в гостиную, а за ней следом засуетился Филипп.
Скрип колес, хлопки дверей. И вправду — Джей и Мэри приехали. Их сопровождал сам Ричард Шторм — один из лучших пиродримеров в Сомренте. Энни открыла входную дверь и выбежала на улицу, а Филипп занял свое место в гостиной, ему вновь придется притворяться обычной статуей. Никто не должен узнать, что Филипп — живая статуя. Перенос разума из живого существа в неживое запрещено в Сомренте.
Ричард Шторм уже разговаривал с дядей Рудольфом, а Джей и Мэри поспешно направились в дом семьи Грин. Под конец лета утро было довольно холодное. Энни впустила ребята и крепко их обняла.
— Идемте завтракать! — предложила Энни.
Дивный аромат доносился с кухни, поэтому Джея и Мэри даже уговаривать не пришлось. Джонс особенно был рад блинчикам. Юноша за лето стал еще крепче, видимо, он усердно занимался физическими тренировками. У Мэри же появились тёмные круги под глазами, и это неудивительно, ведь она каждую ночь писала в тайне от всех свою статью. С каждым днем она всё лучше понимала, чем хочет заниматься после АИС. Но сможет ли она стать журналистом? Это ведь не так просто, как кажется.