Я наблюдал за его улыбчивыми глазами и понял, что этому человеку можно доверять.
— Они найдут и остальных, если продолжат работу, ведь так, Сет?
Я кивнул.
— Но я не стал там ожидать. Я видел достаточно, чтобы поверить тому, что ты говорил правду. Ведь это Енох заставил тебя проделывать все это, так?
Я снова кивнул.
— Прекрасно, — заметил Кэссиди, сжимая мое плечо. — Как видишь, у нас с тобой полный контакт. Поэтому я не обижусь, если ты мне кое о чем расскажешь.
— А о чем вы хотите узнать?
— О многом. Вообще-то, меня интересует Енох. Скольких именно он попросил тебя убить — количество?
— Девятерых.
— И все спрятаны в плывуне?
— Да.
— Ты знаешь их имена?
— Только некоторые.
Я перечислил их.
— Иногда Енох просто сообщает приметы, и я встречаю людей по ним.
Кэссиди тихонько хмыкнул и вытащил сигару. Я нахмурился.
— Не хочешь, чтобы я закурил?
— Пожалуйста, не надо. Моя мать не любила этого и мне не позволяла.
Кэссиди хмыкнул погромче, но все же спрятал сигару и наклонился поближе.
— Ты можешь здорово помочь мне, Сет, — шепнул он. — Ведь ты знаешь, чем занимается окружной прокурор?
— Ну, он наподобие юриста. Присутствует на суде и прочее…
— Верно. Я буду на твоем процессе, Сет. Скажем так — ты не хотел бы встать и рассказать публике обо всем случившемся, а?
— Нет, мистер Кэссиди. В поселке злые люди. Они меня ненавидят.
Здесь мне захотелось, чтобы Енох проснулся и помог мне, но он продолжал спать. Тогда я поглядел на прокурора и решился:
— Хорошо. Пожалуй, я расскажу обо всем, что знаю.
И я это сделал.
Тут он перестал посмеиваться — наверное, настолько заинтересовался, что на это просто не осталось времени.
— Еще один вопрос. В болоте обнаружено несколько тел. Мы можем идентифицировать Эмили Роббинс и еще нескольких, но желательно узнать еще кое-что. Ты не мог бы сказать мне, Сет, — где головы?
Я встал и отвернулся.
— Этого я не скажу. Потому что не знаю.
— В самом деле?
— Я отдал их Еноху, понимаете? Из-за них-то я и должен был убивать. Потому что ему нужны эти головы.
Похоже было, Кэссиди удивился.
— Он всегда требует, чтобы я отделял головы и оставлял их. Тела я прячу в плывун и отправляюсь домой. Он усыпляет и награждает меня, а потом возвращается к головам. Именно они ему и нужны…
— Зачем, Сет?
— Пожалуй, вам не стоит их разыскивать, потому что вы их вряд ли сможете опознать.
Кэссиди выпрямился и вздохнул:
— Но почему ты позволяешь Еноху все это проделывать?
— Приходится. Иначе он сделает это со мной. Это его обычная угроза Поэтому я и подчиняюсь.
Прокурор смолк и лишь следил, как я расхаживаю по камере. Потом вдруг занервничал и даже слегка отпрянул при моем приближении.
— Ведь вы объясните все это на суде, да? Про Еноха и прочее?
Он покачал головой:
— Я не собираюсь говорить о Енохе на процессе, да и тебе не советую. Никто и никогда не узнает про Еноха.
— Но почему?
— Я пытаюсь помочь тебе, Сет. Но знаешь, о чем скажут люди, если ты сболтнешь им про Еноха? Скажут, что ты сумасшедший! А тебе это вовсе ни к чему.
— Да. Но чем же вы мне поможете?
— Ведь ты боишься Еноха, — улыбнулся он. — Скажу напрямую: положим, ты отдашь его мне…
Я выпучил глаза.
— Да. Скажем, ты отдашь мне Еноха прямо сейчас. И я позабочусь о нем на время процесса. В этом случае ты ему не подчиняешься, и можешь о нем не говорить. Впрочем, он и сам вряд ли хочет, чтобы о его делах узнала публика
— Верно. Енох очень рассердится, он очень скрытен. Но я ни за что не отдам его вам без разрешения — а он сейчас спит.
— Спит?
— Да. У меня на голове. Только вы, конечно, не можете его видеть.
Кэссиди глянул на мою макушку и снова хмыкнул:
— О, когда он проснется, я сумею все ему объяснить. И я уверен — он согласится, что это к лучшему, и будет счастлив.
— Что ж, хорошо, — вздохнул я. — Но вы обещаете, что позаботитесь о нем по-настоящему?
— Конечно.
— И дадите ему то, что требуется. Согласны?
— Еще бы.
— И не откроетесь ни единой душе?
— Ни единой!
— Но вы уже знаете, что с вами случится, если откажетесь дать Еноху то, чего он желает, — предупредил я прокурора. — Тогда он возьмет это у вас — силой!
— Не беспокойся, Сет.
Тут я на мгновенье замер. Потому что сразу почувствовал легкое движение. Енох просыпался!