— Тварь, ты фломал мне субы — проблеял подлец.
Его визг окутал тело приятной пеленой, как окутывает теплый ветер замершее тело. Прилив новых сил не заставил себя ждать и наполнил разгоряченное и ноющее тело.
Уклонившись от удара слева, который наносил самый большой противник, я ударил в ответ по животу, но он словно и не почувствовал. Ухо обожгло тупой болью. По темечку хорошо зацепило ногой. От такого сильного удара, я улетел к другой стенке коридора, и сразу же встал.
Рядом со стеной уже поджидал третий противник, но он не был так храбр. Стоило мне замахнулся, как мерзавец отскочил и стал поджидать подлый случай, дабы нанести внезапный и неожиданный удар. С ним надо быть осторожнее.
Чья-то рука летит в сторону лица, и тело тут же без промедления уворачивается. Издается яростный крик боли — рука Герасима, самого большой из кучки уродов, ударилась об стену с приятным для сердца хрустом, и сейчас он стоит на коленях, держа неестественно согнутую в запястье руку. Не думая, я наношу со всей силы удар ногой по его лицу. Он с грохотом падает навзничь, перестав кричать и двигаться.
Спина разлилась адской болью, отпечатавшись вспышкой в глазах. Я упал на пол.
— Гад! Убью тебя, убью.
Алексей начал пинать ногами. Улучив момент, я схватил летящую ногу и впился в нее зубами. Он закричал и попытался отойти, но в итоге споткнулся и упал. Взлетев с пола, я приземлился ему на грудь, и начал наносить град ударов по его лицу. Его руки были прижаты моими ногам, и он не мог ничего сделать. Все что мог, это неистово кричать и просить пощады. Ярость усилила удары, превращая руки в молоты. Каждый удар был подобен удару молотом по наковальне. Медленно, метко и сильно.
Воля к сопротивлению Алексея исчезала на глазах. Он уже не двигался, глаза заплыли, лицо превратилось в кровавое месиво. Мой взор застилала мгла. Я ничего видел, не соображал.
— Сволочь, сволочь. За Диму. За все. Сволочь. Убью, убью. Сволочь. За Диму — я выплевывал одни и те же слова, прибавляя силы своим ударам.
Где-то позади послышались крики и шум. Кто-то схватил меня и оттащил от лежащего тела.
Подлец, который практически не участвовал в драке, стоял у учителя, и говорил что-то, показывая на меня. Герасим сидел на полу и держался за голову. Мою голову повернули лицом медсестре. Она мне что-то говорила, но я не понимал ни слова. Я думал лишь о том, что смог хоть как-то отомстить за Диму, но от таких мыслей становилось лишь почему-то больнее.
Затем взгляд встретился с Настей. Она стояла позади медсестры. Она закрыла рот руками. Ее тело мелко дрожало, как колос на ветру.
Начала собираться толпа зевак.
Я еще раз посмотрел на Алексея — над ним что-то колдовали. Мое тело не отвечало на команды. Ко мне начали возвращаться чувства, эмоции, тело обволокла боль. Боль, что разрывала мне сердце, и боль, что пульсировала в кулаках. Я потерял сознание.
Очнуться в медицинском кабинете на кушетке было не таким уж и плохим вариантом после случившегося. Удивительно, что меня не окружает десяток оперативников, ну или хотя бы не сидит с угрюмым видом участковый. Попытки встать не возымели никакого успеха. Тело отозвалось острой болью, пронизывающей каждый сантиметр. Осторожно повернув голову, мне попались на глаза часы. Половина двенадцатого. А что это значит? Это значит, что пора собираться ехать к Диме.
Пересилив боль, я встал и надел обувь, стоящую возле кушетки.
— И куда ты собрался? — медсестра с врачебной важностью следила за моими действиями, перекрестив ноги.
— Мне надо идти.
— После случившегося ты думаешь, что можешь просто уйти?
— Надеюсь, Алексей сдох.
Взгляд медработника похолодел.
— Он сейчас в больнице, его на неотложке увезли. Ты ему все лицо раскроил, нос сломал, зубы. Рот порвал. Ты осознаешь, что сделал?
— Жалко, что не сдох.
— Тебя ждет декан. Раз стало лучше, то иди сразу к нему.
Поправив одежду, я вышел из кабинета. Перед тем, как закрыть за собой дверь я попрощался, но медсестра никак не отреагировала.
Каждый шаг давался с трудом: тело болело, а хромая походка бодрости не прибавляла, но, если рассуждать глобальнее, то чувствовал себя нормально.
Да, меня никогда так сильно не били. Чую, сидеть нам с Димой вместе в тюрьме, да в камерах соседних. Да байки травить, да выть на Луну.