Активное гонение на колдунов после окончания Великой войны, не смотря на вражду между колдунами и волшебниками, начала Единая церковь. У них даже был сформирован свой орден инквизиторов, который подчиняется непосредственно Великому патриарху, и следует только его указаниям. Ни Император, ни Архимандрит не могут им препятствовать. Инквизиция имеет свои аббатства, которые уже подконтрольны епископам, которые в свою очередь подчиняются только Великому патриарху.
Говоря о волшебниках, следует отметить роль Архимага, который следит за тем, чтобы волшба не была вне стен академии без имеющихся разрешений. Благодаря первому архипелагу, имя которого почему-то не указано, были созданы открытые школы волшебства, и каждый гражданин империи, имеющий магический дар, обязан обучиться, дабы знать азы волшебства и случайно не поджечь дом в своем родном селении. В результате прохождения школы волшебства, на теле ставится незаметная для обычного глаза магическая метка. Не обязательно каждому надо было становиться профессиональным волшебником, но уметь владеть своей силой, взять ее под свой контроль — это было обязанностью каждого. В противном случае, тебя обвинят в незаконной волшбе, а то и хуже — признают колдуном, и покатится твоя недальновидная голова кувырком по площади. Для поиска и устранения незаконного волшебства, в том числе ренегатов, был создан специальный отдел боевых магов — ищеек.
Но все же нельзя говорить о том, что император не имеет какой-либо власти или силы. Просто пока что не попадались сильные личности на место императора, кроме действующего императора Эр вина Третьего. Он является сыном погибшего императора — Эр вина Второго, и сейчас активно ведет борьбу за влияние с Церковью и магами. И, судя по всему, довольно успешно.
Стоп, а это откуда здесь? Походу книжка не настолько и старая. Так, вернемся к нашим баранам.
Император имеет, как ни странно, ряд ограничений. К примеру, Император не должен иметь какой-либо сан в церкви и обладать магическими навыками. Если бы принц имел что-то из двух, то императором должен был стать другой человек из императорской семьи. Но пока что везло — не было еще ни одного наследника престола, имевшего ограничение.
Сейчас взорвусь от перегрузки — слишком много информации.
Глаза болели, а голова отдавала легкой тяжестью. Сегодня я получил достаточно информации, которую необходимо переварить. Как бы не было несварения.
Я аккуратно положил книгу на стол, стараясь не разбудить Кариэль, мирно спящую на моих коленях.
В процессе чтения она уснула, и, уронив книгу с рук, уткнулась носом в мое плечо.
Теперь можно и понаблюдать за ней. Словно слыша мои мысли, Кариэль шмыгнула носом и еще удобней устроилась на коленях. Видимо, она думает, что спит на чем-то мягком. Неужели у нее настолько жесткая подушка дома? Или, неужели у меня такие мягкие ноги? Думаю, Кораг своими тренировками исправит сие недоразумение.
От мысли о Кораге и его тренировках, по телу пробежала дрожь. Для сохранения нервных клеток нужно как можно меньше думать о плохом.
Нежно убрав в сторону шелковистые волосы Кариэль, я увидел ее длинные уши с острым кончиком.
Если брать каноны эльфийской расы, которые прижились в мире фэнтези в моем мире, то она была словно эльфийкой. Но я бы не сказал, что с нее нельзя глаз отвести, а ведь эльфы по канону самые красивые. Да, она очень красивая, черты лицо манят, а от тела вскипает кровь внутри, но все же — магической и не отпускающей красотой она не обладала.
Да и не могла она быть эльфийкой. Отец же у нее человек. Большой и грубый человек. А, раз уж он староста, то, скорее всего, всю свою жизнь провел в деревне.
Моя рука, слегка касаясь ее волос, медленно опускалась и поднималась, стараясь не спугнуть момент. Я не мог остановиться, и продолжал гладить мягкие волосы. Нечаянно я коснулся пальцами ее уха. Ну, как нечаянно. На самом деле очень даже чаяно.
Кариэль вздрогнула, медленно открыла глаза, повернула голову. Взгляд был сонный, и она улыбалась. Через пару секунд, глаза ее уставились на меня, а улыбка пропала. Прекрасные лазурные озерца медленно развернулись налево и уставились на мою руку, которой я еще мял ее эльфоподобное ушко.
Взгляд ее вернулся. Я улыбнулся и медленно убрал руку.