– Мы сочувствуем вашей потере. Но спросите себя, в чем причина его поступка? – Пастор сделал шаг вперед, – Всякий по-разному платит за ту вину, что лежит у него на сердце. Бедный брат Джозеф… Он говорил со мной много раз. Он так сожалел, что из-за него вы не покинули страну, и в итоге вас арестовали… Он не мог простить себя, и думал, что его отец долгие годы проведет в тюрьме из-за того, что не решился бежать.
Пастор сделал еще один шаг вперед и положил руку на плечо Герберту, сочувственно склонив голову.
Герберт замер, но тут же яростно сбросил его руку:
– Что вы несете? Я не собирался покидать страну! Меня освободили через три недели! А вы уже успели… накрутить моего сына…
– Что ж, откуда брату Джозефу было об этом знать, – Пастор смиренно склонил голову, – Мы стараемся помочь каждому в этой обители. Ваш сын слишком любил вас, и не мог перестать искать причину в себе. Точно так же, как и вы сейчас в глубине души вините себя за то, что случилось с ним. Мы все понимаем.
– Заткнитесь! – рявкнул Герберт, – Если вы взяли его под защиту, вы должны были помочь ему! Я слышал вашу речь, раскаяние… жертва… Запомните, вы все! Раскаяние – самая бесполезная вещь! Вы, жалкие фанатики, только на то и способны! Можете спрыгнуть с того моста хоть всем скопом, никакой бог вас не услышит!
Он указал пальцем на толпу за спиной Пастора, потом резко повернулся и окинул взглядом коридор. Его взгляд остановился на Неле и на мгновение стал недоуменным, а затем в глазах мелькнула горькая усмешка:
– Корнелия Холлард… А тебя… Я хотел бы пожалеть, но не стану, – он вскинул голову, – Твой отец знал, что мой сын уже был мертв, когда он уверял меня, что найдет его. Джозеф спрыгнул с моста в тот день, когда я пришел к твоему отцу.
Нела замерла, а Герберт дернул головой, снова обращаясь к Пастору:
– Я запомню это… Запомню. Вас накажет не высшая сила, а закон. Я вам обещаю, – Герберт развернулся и внезапно направился к двери быстрыми тяжелыми шагами, но напоследок снова повернулся к Неле, – Хотел бы я, чтобы твой отец испытал то же, что и я. Так что если тоже захочешь раскаяться… Не останавливайся.
Герберт задержал взгляд на Неле и улыбнулся, жестко и холодно – так, что Неле стало жутко. А потом распахнул дверь и вышел. Толпа еще стояла в смятении, а Пастор сдержанно покачал головой, давая знак всем расходиться. Потом он направился наверх, видимо, желая что-то сказать Неле.
– Извините…, – Нела проскочила мимо него, чувствуя всем телом взгляды толпы снизу, – Мне надо домой. Извините…
Она в смятении бросилась к дверям и выскочила наружу, на свежий воздух. Здесь, под темнеющим вечерним небом она наконец остановилась, чтобы отдышаться, а затем снова побежала. Домой.
***
Весь вечер Нела не находила себе места, прокручивая в голове слова Герберта. Ей отчаянно хотелось верить, что он не прав, и гнев из-за смерти сына вынуждает его искать виноватых. В конце концов, Нела даже ни разу не говорила с Джозефом – кто знает, что сподвигло его уйти из жизни? Но проповедь Пастора и у нее самой вызвала смешанные чувства.
Поэтому немного успокоившись, Нела села за ноутбук и сделала поиск по фото людей с портретов.
Найденное совсем не успокоило ее, а фото со страниц старых новостей вгоняли в дрожь: Реми Беккет, инженер электронного завода – повесился у себя дома год назад. Таисса Джонс, главный маркетолог компании по производству бытовой техники – найдена в ванной со вскрытыми венами. Бри Олден, помощник сенатора – медикаментозное отравление. И другие с портретов – всех их объединяло то, что они уже не могли дать никаких ответов.
И наконец, тот мужчина, чье лицо показалось ей знакомым с первого дня. Ричард Грей… Вместе с его именем в памяти Нелы внезапно всплыла сцена более чем двухгодовой давности: мать тогда только начала пить.
В тот день Нела вернулась из школы и застала их ссору с отцом. «Вот видишь? – кричал отец тыкая пальцем в экран планшета, – До чего это довело твоего дружка?». Мать держалась за лоб, видимо, страдая от головной боли: «Ричи и тебе был другом, – поморщилась она, – Имей немного уважения». Отец хлопнул планшет на стол: «Если б он не начал забивать свою голову ерундой, как и ты, то был бы жив!» Нела тогда вошла в комнату, вопросительно глядя на родителей: «Мам? Пап? Что случилось?» С экрана планшета, лежащего на столе, на нее мертвенными глазами смотрело лицо человека, чья голова лежала в луже крови. Пистолет рядом с рукой самоубийцы был заботливо закрыт пикселями. «Это не… Дядя Ричи?» – Нела нахмурилась, вспомнив старого приятеля родителей и непонимающе поднимая глаза. «Нела, Нела… Нет, конечно, не он, – отец быстро оттеснил ее от стола и направил к двери, практически вытолкав из комнаты, – Иди к себе».