И каково же было ее удивление, когда ей открылась тайна, так долго скрываемая королем! Выручателем всего человечества был, а, точнее, была ОНА. Конечно, не сама королева, потому что избавлять народ от напастей было трудно и хлопотно, а ей нужно было за королем приглядеть, чтобы он мир не сломал, да галстук в цвет носков не надел. Но вот дочь королевы точно была спасителем, а поскольку эта дочь пока была в королеве, то и пророчество сейчас говорило о ней.
И в день, предсказанный доктором и пророчеством, королева родила дочь, которую акушер назвал сыном. К счастью, в то время король был в отъезде, что позволило королеве переосмыслить тайну древнего будущего. День все еще оставался вторником, избавитель родился девочкой, а королева должна была стать ее матерью, чтобы воспитать в лучших ценностях выручателя всего сущего. К тому же, король тоже все еще был главным врагом спасения, а, значит, и творца спасения нужно было спасать. А где лучше прятать ребенка, как не в любви его собственного родителя?
Мастерская
В мире было темно. Хотя правильнее было бы сказать, что весь мир и был темнотой. А светом был ветер, который поднимал в небо крошечные частички будущего солнца и заставлял их сиять. Или они сгорали в стыде, столкнувшись друг с другом и крахом любых попыток разумного объяснения того, что когда-нибудь могло бы обрести форму учебника по физике для средней школы. В любом случае, это было красиво. А вместо физики в расписании вполне можно было уместить один час свободного времени в совершенно пустой комнате. В скуке и тишине.
Взрослые тратят все силы, чтобы научить детей взаимодействовать с миром, но при этом они сами не знают, чем занять вечер вторника наедине с единственным человеком, с которым нужно провести целую жизнь. Не удивительно, что они придумали тюрьмы и браки. А еще книги. Книги были хуже всего.
Коридор убегал вперед, все время обгоняя Эйдена на один поворот. И это было абсолютно, просто преступно нечестно. Ведь победа должна была принадлежать Эйдену по праву его рождения в тесном душевном родстве с тщеславием. Но каждый шаг оставлял позади кусочек пройденного пути, когда вперед продолжали тянуться бесконечные стены. При этом они имели наглость принять такой древний и потрепанный вид, словно ждали этого мгновения целую вечность. Впрочем, они и ждали. Или как-то так говорил Вигго. Но Эйден знал, что это всего лишь слова. Эйден мог помчаться так быстро, что неряшливая каменная кладка просто не смогла бы успеть собраться ни в одну стену. И мир стал бы размытым серым пятном. Всего-то и нужно было помножить свою скорость на мощь юношеского максимализма.
Только сегодня Эйден решил изменить игру. И пусть стены обгоняли его на один поворот, на шаг впереди был все-таки он. На шаг, который нужно было сделать ровно на щель стыков половых плит. Что, кстати, было намного сложнее, чем могло показаться со стороны.
Со стороны все вообще выглядит проще, чем оно есть изнутри. Со стороны смотрят глаза, но проблемы и сложности — они в голове, в самом нутре человеческого ума. А Эйден видел мозг на картинке, и он точно знал, что это настоящий лабиринт из хитросплетений извилин. Поэтому в этом не было ничего удивительного: даже самая простая мысль могла запросто сойти с ума, по ошибке свернув куда-нибудь не туда.
Вот и очередной поворот вытолкнул Эйдена из его мыслей в небольшую комнату, которой заканчивался коридор. Здесь было темно даже для подвала старой мастерской, стены вздувались и выгибались, как старый чулок, в который был спрятан на зиму лук, однако в помещении не было ничего, кроме черной деревянной двери и пса, который эту дверь охранял.
Огромный пес поднял лобастую голову и посмотрел на Эйдена взглядом, полным боли разумного существа, чья немая мысль заперта в теле, пока мир катится в пропасть. А реформа образования похожа на мячик, который человечеству кидает судьба. Но ирония ловит его на лету, чтобы спрятать в собачьем лае.
Хотя, возможно, пес просто хандрил по котлетам, запах которых приносило воображение, подгоняемое стрелкой часов, кромсавшей время обеда на тонкие дольки. Впрочем, аромат из карманов Эйдена должен был поднять настроение пса — инфляция и «жы-шы» в конституции — это, конечно, болезненно, но на сытый желудок даже спасителям человечества страдается веселее.