Это секрет бессмертия Бога и нас. Смысл жизни не в том чтобы народить деток или подольше продержать жизнь. Вся наша жизнь нужна ровно настолько, насколько она помогает процессу усложнения Вселенной, её внутренней структуры, насколько помогает качественному скачку, движению к новому Взрыву.
Есть культура и взрыв и энтропия. Культура - это временная защита от энтропии, чтобы мы могли успеть с остальной Вселенной дальше. Наша личность, индивидуальность - это дьявол, которого ни ждёт ничего кроме абсолютного холода и абсолютной пустоты. Религия, и всё остальное в культуре - лишь то, что оттягивает момент, позволяя нам прийти в смерть готовыми. И новая жизнь это не Рай, в котором мы все будем узнавать друг друга и всё такое. Помнишь, почему Иисус говорил, что в Царствии Небесном не будет мужей и жён? Потому что там не будет нас.
Вот я тоже пробовал писать книжки. Знаешь почему? Потому что каждое словечко - это листик дерева, которое вырастет на моей могиле. - Паша отхлебнул, поморщился и добавил - Образно говоря. Вообще, я пытаюсь разобраться со смертью и любовью. Миру нужно снять время и пространство. Любовь снимает время, смерть - пространство. Любовь и смерть - два обязательных условия трансформации, перехода к Новой Жизни.
- Ты говорил, ты писал. Почему перестал?
- Я пришёл к выводу, что должно быть ещё одно направление в искусстве. Я называю его «Творческий исихазм». Вот в книгах сказано, что божественный язык отличался качественно от людского. И что словом божественного языка был глагол. Слово-действие, понимаешь? И я вошёл в это направление искусства, творческий исихазм, письмо глаголами. А глаголы - это и есть действия. Помнишь, как в Библии: «Сказа и сташа»? А потому что это единое целое - слово и действие. Вернее, действие и есть слово. Я пишу глаголами, друг мой. Глаголами.
- То есть, твоя жизнь и есть твоё литературное произведение? - у меня мурашки пробежались от мысли, что я оказался пришедшим извне «летописцем», фиксирующим его произведение, переводящим из глаголов в письменный язык истории. - И ты считаешь, что искусство целиком должно прийти к этому исихазму?
- Нет. Это одно из направлений. Искусство должно приходить к усложнению борьбы, для того, чтобы дойти до Взрыва и выйти на общий новый уровень с новыми законами существования. Так что классика и рок, рэп и народная музыка, абстрактный экспрессионизм и реализм - всё на свете должно существовать, усложняться и бороться, обосновывать своё существование, страдать в поисках развития, чтобы дойти до Взрыва. Часто прекрасные формы искусства существуют только для того, чтобы появились их извращённые антиподы, и они могли вступить в борьбу, усложняя систему.
Павел не знал, что в такие моменты, я совал руку в карман и незаметно включал запись на диктофоне. Потому что надо было записать. Понять-то всё равно, наверное, не пойму; я вообще оказался в странном и совсем непонятном мире: происходящее вне, все эти политические штуки и прочее было мне не очень понятно, происходящее внутри, в моей компании, было ещё сложнее. А ещё, каждый раз после лекций Павла мне хотелось начать читать в запой все умные книжки, какие только нашлись бы.
После этой небольшой лекции, минут двадцать мы сидели молча, попивая напитки и смакуя атмосферу декаданса. Свежий прохладный ветерок врывался сквозь разбитые окна, понемногу выветривая звуки соло гитары, но, не справляясь с дымом, которого становилось всё больше; голоса вокруг стихали, и мои мысли становились всё ленивее. Я только успел поймать себя на мысли, что скапливающийся дым уже не табачный, а какой-то одновременно сладко-горький, от которого начинало немного першить в горле. Рядом присел паренёк ниже ростом на полголовы в сером пальто, накинутом на белую майку с тысячей разных рисунков с копной чёрных сальных волос на голове и с огромными выпученными как у рыбы карими глазами.
- Нравится? - спросил он у меня, наклонившись ближе, но глядя куда-то в потолок.
- Что именно?
- Ясно. Я про дым. Сейчас всё поймёшь.
Паренёк заговорчески подмигнул, потёр руки и устроился на диване поудобнее. Сначала я принял его за человека нездорового душевно, но осознание произошедшего уже пробралось в голову. Спустя полминуты я научился предвидеть будущее.