...Эоган блевал в трюме корабля, со всего маху прикладываясь лбом о железную обшивку при каждом новом взлёте кормы на волну. "Встать!" - истошно орал капрал, стоя у него над душой. "Вот этого я, кажется, и не могу сделать", - вежливо отвечал Эоган, и его вновь выворачивало. "Издеваешься, Падди?" - зловеще говорил капрал. "Моё имя Эоган, - успевал сказать Эоган между двумя атаками тошноты. - Патрик - это рядовой Маллиган". "Падди - это любой сволочной ирландец вроде тебя, ублюдка! - слышал он дикий крик, подкрепляемый ударом ногой по зубам. - Ты в британской армии и отвечаешь за свой внешний вид!!!" "Перед своим Богом я отвечаю за свой вид, - дерзил Эоган, сплёвывая кровью, - да простится мне хоть пара грехов за этот разговор с тобой!" "Вижу, ты не понял всей серьёзности момента, сукин сын: ты отвечаешь за свой вид перед капралом Бейли. Почему пуговицы мундира не начищены???!!!"
Волна британского патриотизма захлёстывала корабль. Эоган никак не мог проблеваться.
Как-то раз Рыжий Эоган нанялся в графстве Лимерик к одному фермеру траву косить. Фермер этот был богат не на шутку, у него даже был нанят нарочно домашний учитель, чтобы учить одних только его собственных детей. Как-то день выдался дождливый, дела для Эогана снаружи не нашлось, и он торчал вместе со всеми в доме, - сидел и нашивал себе заплатку на штаны, на колено. Учитель тем временем созвал детей заниматься, и ученики расселись все перед ним в полном порядке. Задал учитель ученикам задачу, и никто не знает, как с ней быть. Тут Эоган потихонечку тому из учеников, кто ближе сидел, возьми да на ухо и шепни:
- Эту задачу, ребята, вам не решить. Он и сам не знает, как её решать!
Учеников тут разобрало, учитель заподозрил неладное и спросил о причине общей весёлости.
- Бьюсь об заклад, - говорит Эоган, - и ставлю пять фунтов, что эту задачу здесь никто не решит.
- Ты бы лучше занимался своими делами, - презрительно так говорит учитель. - До черта тут вас, оборванцев, к нам из Керри понабежало. Ты, что ли, эту задачу решишь?
- И я не решу, - преспокойно говорит Эоган и продолжает нашивать заплатку себе на колено. - Я же говорю - никто её не решит.
Тут фермеру, который слушал весь разговор, это и вовсе нравиться перестало.
- Вы там, в Керри, - говорит, - очень много о себе мните. Скажи прямо: кто, по-твоему, у нас здесь мог бы решить эту задачу?
- Откуда же я знаю, - говорит Эоган, и при этом улыбается и узелок на нитке затягивает. - Я здесь человек чужой, ни с кем не знаком. Это вы мне скажите.
Те посовещались и говорят:
- Тайг О'Хифернан!
- Нет, - покачал так печально головой Эоган. - О'Хифернан не решит.
- Это почему же? - раздосадовались те.
- А потому, что я её ему на суд не представлю. Кто ещё?
- Нейл О'Флаэрти!
- Нет, и О'Флаэрти не решит, - говорит Эоган, - по той же причине. И так скажу я вам: если сам архиепископ Кашельский эту задачу не решит, тогда пишите пропало и выплачивайте мне пять фунтов звонкой монетой.
Те посмеялись и говорят:
- Годится. Когда навестим епископа?
- Да в ближайшие две недели мне недосуг, - говорит Эоган. - То да сё, сенокос, страда. Там видно будет.
Проходят две недели, и фермер снова на Эогана наседает: как, про спор не забыл?
- А, сейчас, одну минуточку, - говорит Эоган. - У вас пера с бумагой не найдётся?
Дети ему подают, приносят и чернильницу, и Эоган пишет быстренько письмо, дует на него, складывает в три раза, суёт в карман, и натягивает на себя пальтишко, а вид у его пальтишка неприглядный. Пальтишко это старше Эогана по виду раз в пять, и прорвалось в иных местах, а где не прорвалось, там пообтёрлось. И не сказать, чтоб штаны на Эогане выглядели лучше. Учитель же одевается нарядно, всё на нём с иголочки и пошито как нельзя лучше, и вот они вдвоём отправляются в путь и в тот же день вечером стучатся у ворот резиденции епископа.
- Вот что, брат, - говорит Эоган. - Из нас двоих пристойно одет только один, и скажем прямо - это не я. Так ты зайди, передай письмо и скажешь мне после ответ, а я лучше у ворот обожду, а то, не дай Бог, увидит кто-нибудь.
Учитель, посмеиваясь, соглашается, что Эогану в имеющемся виде ломиться к епископу не с руки, и уходит с письмом, а Эоган остаётся ждать у ворот.
Как епископ прочитал это письмо, он аж с кресла вскочил и говорит: