Я проспал несколько часов и проснулся к ужину. Со двора доносились тихие голоса и запахи чего-то вкусного. Я вышел наружу и обнаружил, что Федор Федорович вместе с сыном сидели за столом, ужинали и беспокойно переговаривались. В воздухе пели сверчки и цикады. Когда мои хозяева заметили мое присутствие, они умолкли.
Я не стал делать вид, будто ничего сегодня не произошло, и потребовал объяснений.
— Садитесь, — предложил мне Федор Федорович, указывая на свободный стул. — Поешьте.
Я сел, и тогда Федор Федорович начал свой короткий рассказ:
— Нелегкая занесла вас сюда, это уж точно. Вы не должны были видеть всё это — это ошибка, но что теперь уж поделаешь. Расскажи кому другому об этом, он у виска покрутит пальцем, да в дурдом упечет. Но вы сами всё видели, и вам я расскажу.
Я вырос на этой косе, здесь мой дом. Я редко ее покидал – служил во флоте, иногда ездил по тогда еще большой нашей стране. Но я и в мыслях никогда не держал, что когда-нибудь покину ее навсегда. Это место старое. Вы читали что-нибудь о Змеиной косе, нет? Скифы, что здесь бывали, считали эту землю священной. Геродот называл ее Гилеей. Древние считали, что на этой земле живут боги, что жили они среди великолепных рощ и резвились на берегу старого Понта. Но приход человека изменил всё. И могущественные существа, исконные жители Гилеи, стали легендами, сказками, байками для детей. Вы не могли не почувствовать, что это особенное место, что в нем живет дух древности. И я тоже это всегда знал. Однажды я встретил ее — невероятное, прекрасное создание. Дриада. Они таились в старой дубраве, окруженной современными лесопосадками. Их время ушло давным-давно, они продолжали жить, никем не тронутые, ничем не беспокоимые.
Я полюбил одну из них, она – меня. У нас появился Андрей. Но союз между человеком и полубогом недолговечен. И однажды, когда я шел на рассвете порыбачить в море, в свои испепеляющие объятия меня заключила сама Заря. Жарки были ее поцелуи, страстным было дыхание, горячи руки – она не желала выпускать меня на волю. Заря признавалась мне в неутолимой страсти, в пламенной любви и обещала мне всякие посулы, ежели отвечу ей взаимностью. Но я не мог отречься от своей возлюбленной, и Заря прогневалась на меня. Она попыталась испепелить лес вокруг дубравы, сгубила многих дриад и вынудила их влачить самое жалкое существование. Она предложила мне выбрать, кто должен умереть – моя любимая женщина или наш сын. Мне дали время до следующего рассвета на раздумья.
Долго мы плакали над Андреем, не зная, что делать. Моя любимая не могла покинуть косу — для нее это было равносильно смерти. И я не мог укрыться с сыном, потому что моя жизнь так же была тесно связана теперь с Гилеей. И тогда мать Андрея сказала, что пожертвует собой ради нашего сына. Ее решение было твердым, она не собиралась его менять.
На рассвете следующего дня Заря вновь навестила меня на берегу моря. «Что ты выбрал, человек?» — спросила она. И я ответил, что Андрей должен жить. Заря только усмехнулась и сказала: «Хорошо, я пощажу жизнь твоего сына. Но ты должен сам преподнести мне жизнь своей дриады. Убей ее и принеси на рассвете ее бездыханное тело. И тогда твой сын никогда не познает мой гнев».
Что я мог на это ответить? Боги жестоки, невообразимо жестоки. Я вернулся к моей возлюбленной и рассказал ей о решении богини. Но это не испугало ее. Она сказала мне: «Желаю принять смерть из твоих рук, нежели из рук небесной царевны. Вот грудь моя и вот моя жизнь, бери!» В ужасе я отшатнулся и бежал из дубовой рощи, не в силах исполнить просьбу любимой. Мое малодушие обошлось нам дорого…
Я избегал заходить в лес, но Заря продолжала преследовать меня и требовать свою жертву. Гнев ее всё разрастался, и она обратила его на дриад. Они терпели бесчисленные муки, и с течением времени выродились в жалких созданий, навсегда потерявших свой прекрасный облик. Но и тогда я не мог исполнить просьбу моей любимой.
Шли годы, Андрей вырос, а я… Я жил в страхе и смятении. Но стыд взял верх надо мной. Я позволил Заре унизить дриад, оставил их на потеху злой богине. Стыд подтолкнул меня навестить старую дубовую рощу. И я увидел, какая жалкая участь постигла дриад. Мой эгоизм сохранил жизнь возлюбленной, но разве то была жизнь? Проклятия небесной Зари искалечили ее, я почти не узнал ее. Отнять ее жизнь было милосердием – увы, запоздавшим.