— Сколько времени, по-вашему, потребуется немцам, чтобы сделать бомбу? — перебил его Сталин.
— Мы думаем, год-полтора.
— Хорошо. Продолжайте.
— Ясно одно: немцы преодолели фазу наработки уранового заряда, провели испытание безоболочного устройства в Полесье и приступили к изготовлению боеприпаса. При этом никто из крупных немецких физиков пока не готов пойти на контакт со своими коллегами из третьих стран, в том числе нейтральных. А именно к этому стремятся наши англоамериканские союзники.
— Союзники, — презрительно фыркнул Сталин. Он достал из кармана коробку «Герцеговины Флор», вынул из нее несколько папирос и принялся ломать их, ссыпая табак в трубку. — Союзники, — повторил он с той же презрительной интонацией, чиркнул спичкой, раскурил трубку и, выпустив дым через нос, сказал: — Вон, Кузнецов говорит, они уже испытывают бомбардировщик для урановой бомбы. «Сверхкрепость», кажется?
— Б-29, товарищ Сталин, — подтвердил Кузнецов. — Испытания ведутся на авиабазе Мурок в Калифорнии. Его модифицировали: расширили бомбовые отсеки, убрали оборонительное вооружение, чтобы повысить грузоподъемность, усилили замки бомбодержателей и так, по мелочи. Потолок — одиннадцать километров. Немцы, в принципе, могут достать. Они отрабатывают выход на цель, сброс, быстрый разворот и уход от воздушных потоков, вызванных взрывом.
— Вот. А узнаём мы об этом от кого? От союзников по антигитлеровской коалиции? Нет. Мы узнаем об этом от нашей разведки.
Сталин поднялся и стал медленно, бесшумно прохаживаться по ковру вдоль стола, попыхивая трубкой. Он остановился возле Ванина, задержал на нем острый взгляд:
— Я перебил вас, Ванин. Прошу простить. Продолжайте.
— Да. Так вот, — собрался с мыслями Ванин и посмотрел на Курчатова, не понимая, до какой степени откровенности можно доходить в его присутствии. — По предварительным данным, в Хэнфорде у американцев уже работают один или два котла, которые нарабатывают плутоний. На заводе в ОкРидже его обогащают и доводят до оружейного качества. Если так пойдет, скоро они выйдут на промышленный уровень в производстве плутониевой взрывчатки. Мы предоставили эти данные товарищу Курчатову, он согласился с нашими выводами. Более того, поступили донесения, что в США, возможно, начались исследования по имплозивной схеме в разработке конструкции бомбы.
Неожиданно слова Ванина дополнил Берия:
— С ураном у них вроде возникли проблемы при проектировании мембран газовых диффузионных установок. Но это чисто технологическая сложность, а с этим в США всё благополучно — и мозги, и руки, и деньги есть в избытке.
— Короче говоря, всё говорит о том, — подытожил Ванин, — что американцы на прямой дороге к бомбе — урановой или плутониевой. Полтора, может, два года — и они её сделают. Хотя пока немцы их серьезно опережают, и американцы это понимают.
Повисло угрюмое молчание. Сталин задержался возле окна. На улице садовник ловил забежавшую откуда-то собаку, которая, поджав хвост, ловко уворачивалась от его нападений.
— Я никогда им не доверял до конца, — медленно произнес Сталин. — С Рузвельтом еще можно говорить. Но Черчилль, у него все карты крапленые. Я думаю, уже через месяц наши доблестные союзники высадятся во Франции и откроют Второй фронт. У нас не должно быть иллюзий: помощь наших союзников — это помощь не нам, а своим интересам из страха, что успехи Красной армии могут стать привлекательными для народов Европы. Они боятся, что мы первыми возьмем Берлин и можем на нем не остановиться. Есть такой сенатор в США — Трумэн, так вот он на второй день после нападения Гитлера на Советский Союз открыто заявил какой-то газете: «Если мы увидим, что выигрывают русские, мы будем помогать немцам. Если мы увидим, что выигрывают немцы, мы будем помогать русским. Пусть они убивают друг друга, а мы станем смотреть». Такая у них доктрина по отношению к нашей стране, к нашему народу. И она не поменялась. Она всегда была и будет такой. Понимаете меня? Не дай бог нам иметь дело с этим Трумэном.
Он нажал кнопку звонка. Вошел майор.
— Там собака прибежала, — сказал Сталин. — Покормите ее… У нас также не должно быть иллюзий, зачем англичанам и американцам понадобилась эта сверхмощная бомба, — продолжил он. — Разбить Гитлера? Нет. Доктрина не поменялась. Эта бомба предназначена нам. И только одно заставляет их спешить — то, что Гитлер может сделать эту бомбу первым и обрушить ее на них. В любом случае и бомба Гитлера, и бомба наших друзей, обе эти бомбы предназначены для нас. Они вонзят нам нож в спину, как только нашими руками уберут Гитлера с карты Европы. Вот с этой мыслью и должны работать наши физики, наши разведчики и наши руководители.