По пути к выходу Шелленберг заглянул в неприметную комнату, где его дожидался доктор Шпаан, ответственный за контакты с кураторами СС.
— Вот что, доктор, — сказал Шелленберг вскочившему навстречу Шпаану, — будете докладывать лично мне, и только мне, обо всех серьезных прорывах в урановом проекте документально, а также обо всех контактах господина Гейзенберга вне научной среды. Вы, кстати, включены в ведущий состав и сможете присутствовать на конференциях.
— Понял, господин оберфюрер.
Выйдя из дверей института, Шелленберг поспешил к своей машине, возле которой стоял эсэсовский «Опель». Снаружи рваными хлопьями валил густой, мокрый снег, уже покрывший всё вокруг непроницаемым белым панцирем. Из «Опеля» шустро выскочил советник Гейзенберга, штурмбаннфюрер доктор фон Краббе.
— Значит, так, штурмбаннфюрер, — сказал Шел-ленберг, усаживаясь на заднее сиденье своего автомобиля, — ваша задача — пристально наблюдать за Шпааном. Важно, чтобы его связи не выходили за рамки нашего круга. Чуть что — сразу ко мне. Вам всё ясно?
— Так точно, оберфюрер.
От Института физики Шелленберг поехал к себе на Беркаерштрассе, где располагалось VI Управление СД (внешняя разведка). Еще находясь в институте, он позвонил Майеру, чтобы тот ждал в приемной его кабинета. Когда Шелленберг практически вбежал в двери VI Управления, то с него пот катил градом.
— Майер, заходите, — бросил он на ходу, не обращая внимание на секретаря Краузе, что-то пытавшегося ему сообщить. Майер проследовал за ним и вытянулся на пороге. Как был в пальто, Шелленберг упал в кресло, закурил и, изнемогая, отбарабанил:
— Во-первых, ознакомьтесь с последними донесениями нашей агентуры из США и Англии по Лос-Аламосу и лаборатории Ок-Ридж. Там есть много интересного, но не всему можно верить. Во-вторых, свяжитесь с Остензакеном, бароном. Слышали о нем? Важно определить детали беседы с ним в Цюрихе. Передайте, что в ближайшие дни к нему прибудет человек от меня. Это срочно. В-третьих, этим человеком будете вы, Майер. И в-четвертых — отбросьте занавеску на своей кухне.
На лице Майера не отобразилось никаких эмоций.
Оставшись один, Шелленберг долго сидел за столом, то и дело переворачивая песочные часы в малахитовом корпусе, подаренные ему в Москве, где он побывал в мае 41-го под видом представителя германской химической промышленности, чтобы оценить состояние коммуникаций, связывающих центр СССР с Уралом и Сибирью.
«Банально. — подумал он. — Истина всегда банальна».
Через два часа, добравшись наконец до своей виллы в Далеме, он буквально рухнул на руки встревоженной супруги с температурой 38 градусов.
Спустя три дня в Ваксхольм от имени Греты Бюхнер, шведки, недавно потерявшей жилище и ночующей рямо в госпитале, в котором работала, была направлена адресованная ее дяде, капитану парома Эйвинду Фредрикссону открытка с текстом следующего содержания: «Дорогой дядя, на днях я присмотрела комнату на окраине Берлина. Она мне понравилась. Дети живут у друзей, но теперь они смогут поехать в дом Гунара, если будет машина. Пришли теплые вещи как можно скорее. Твоя Грета».
Открытка была отправлена из отделения телеграфа в квартале от «Шарите». Грета довольно регулярно писала своему родственнику и получала от него ответ. В службе перлюстрации гестапо знали ее корреспонденцию, следили за ней, неоднократно проверяли, и потому открытка улетела в Швецию, не вызвав особых подозрений.
Через пять дней на Польхемсгатан в Стогкольме, где располагалась штаб-квартира Службы безопасности, прочитали: «Шелленберг согласился на продолжение переговоров. Просим санкционировать переезд Хартмана в Швейцарию. Ждем документы и маршрут отхода».
— Если мы забираем Хартмана, надо согласовать это с «Интеллидженс Сервис», он ведь все-таки их агент, — сказал Хальгрен на закрытом совещании для узкого круга лиц. — Кроме того, нужно обосновать необходимость его присутствия в Цюрихе. Мы можем в виде услуги забрать связного, но с радистом пусть возятся сами, тем более что он немец. Под крышей СИС Хартман находится в компетенции Виклунда. Переложим эти проблемы на его плечи. Уж с этим-то он сможет справиться, не опасаясь за свою жизнь? Полагаю, можно намекнуть им на возможность продолжения контактов с СД по урану в ближайшей перспективе, а они завязаны на Виклун-да, что соответствует реальности. — Хальгрен скрестил пальцы и выгнул руки, огласив комнату хрустом суставов, отчего по спинам собравшихся пробежали мурашки. — Полагаю, будет правильно, если эвакуацией Хартмана займется Мари Свенссон: они знакомы, у нее дипломатический статус, она хорошо говорит по-немецки и была в Берлине. Хочу вновь напомнить — вся операция имеет гриф высшей степени секретности. Любое упоминание о ней вне этих стен приравнивается к государственной измене со всеми вытекающими отсюда последствиями. Также заранее хочу развеять иллюзии: не стоит рассчитывать на то, что смертная казнь у нас отменена. Никто, конечно, не станет новым Альфредом Андером.