— Знаю, — буркнул Гесслиц.
— Отец работает непосредственно с Гейзенбергом уже несколько лет.
— Для Ганса, надо понимать, война уже кончилась?
— Да. Попал в плен, как видишь. Под Псковом.
Воевал в составе восемнадцатой армии группы армий «Центр». Это важно, отец может знать. Много любопытного рассказал про своего papa.
— Но институт, кажется, эвакуировали?
— Так точно. Но Гуго Штайнкоттен пока тут, мы проверили. Живет там же, в Далеме. Сын сообщил и адрес его, и место работы, и даже номер автомобиля.
— Не спрашиваю, о чем пойдет речь.
— Ну, да, Центр заинтересован в какой угодно информации по урановой бомбе. Хорошо бы также узнать, куда перебрались люди Гейзенберга и где он сам? Если Штайнкоттена хорошенько тряхнуть, глядишь, из него что-нибудь да посыплется, м-м? Судьба парня теперь в его руках. Расстрелять, конечно, не расстреляют, но откуда ему знать? Можно и припугнуть: большевики — зверье, пришлют ему пальцы сына в конверте на годовщину «Пивного путча».
— М-да, это ход. Это ход, — согласился Гесс-лиц. — Это сработает.
В подсобке, где они сидели, появилась Мод. Ей было около тридцати, внешность — самая обыкновенная, неброская, но не лишенная миловидности — идеальная для разведчика. В руках она держала поднос с двумя чашками дымящегося кофе.
— Ого! — удивился Гесслиц. — Да вы тут в роскоши купаетесь.
— Лео где-то раздобыл банку «Нестле», — пояснила Мод, протягивая ему чашку. — Даже странно, что в таком дыму ты уловил запах кофе. Гасите ваши папиросы, ребята. Фильм кончится через двадцать минут. Так что скорее пейте и катитесь отсюда.
Чашка Лео была размером больше и полна лишь наполовину. Он нагнулся к столу и подтянул ее к губам левой рукой, подверженной тремору не настолько, как правая.
— Главное, вместе с кофе не отхватить кусок фарфора, — мрачно пошутил он.
За пять минут до финальных титров Гесслиц спустился в зал, чтобы вместе со зрителями выйти из кинотеатра.
На площади был объявлен перерыв. Фельдфебель отдувался в скверике на скамейке, обмахиваясь фуражкой. Его подопечные поснимали каски и сбились в кучу, о чем-то оживленно шушукаясь и смеясь. Один из призывников, белобрысый парнишка лет пятнадцати, развязно крикнул проходившему мимо Гесслицу:
— Эй, дядя, закурить не найдется?
— Сопли вытри, — бросил Гесслиц, не останавливаясь. — Закурить ему!..
Уже битый час Ли-2, на котором Ванин должен был лететь в Тернополь, стоял на взлетной полосе. При опробовании правого двигателя на крыло вылетало слишком много масляных брызг, и бортмеханик вновь и вновь сверял показания температуры головок цилиндров и масла при разных режимах работы двигателя, в то время как один из техников, взобравшись на крыло, осматривал масломерную линейку. Другого самолета не было, и Ванин вынужден был ждать.
Проводить его до аэропорта вызвался начальник 3-го, англо-американского, отдела Гайк Овакимян, возглавлявший в 1-м управлении НКГБ агентурное направление под кодовым названием «Энормоз», в рамках которого советским физикам, работавшим над созданием урановой бомбы, передавались тщательно отобранные данные разведки, полученные из научно-технических центров — в первую очередь в США.
Накануне ночью Ванин и Овакимян заглянули в так называемый кабинет «И», выделенный персонально Курчатову в здании НКГБ, где он мог знакомиться с документами научно-технического характера, добытыми советской агентурой по всему миру.
При свете двух бакелитовых ламп Игорь Курчатов и его брат Борис, тихо переговариваясь, изучали содержимое увесистых папок с грифом «Совершенно секретно», дополненных только что полученными материалами от разведгруппы Квасникова в Нью-Йорке, а также и от работавшего в национальной лаборатории в Лос-Аламосе физика-коммуниста Клауса Фукса. Это были разрозненные — и по структуре, и по содержанию — документы, усилиями Ова-кимяна сгруппированные в более-менее схожие по смыслу блоки.
До недавнего времени имена источников информации, по соображениям секретности, оставались скрытыми, их тщательно замазывали чернилами. Однако когда, в очередной раз просматривая испещренными формулами страницы, Курчатов, обращаясь к Юлию Харитону, сказал: «Ну, это, без сомнений, Ферми, его рука», а Харитон, указав на другую страницу, заметил: «Оказывается, Теллер тоже у Оппенгеймера?», глава группы «С» по координации разведданных по урановой бомбе Судоплатов распорядился более не заштриховывать источники в донесениях, которые показывают ученым.