Здесь, в синем доме на Миттенквай, 20, снимал квартиру Дмитрий Вадимович Кушаков-Листов-ский, тот самый «спящий» советский агент, о котором Хартману в свое время поведал Гесслиц. Адрес Хартман получил в справочном бюро: благо, что человек с такой фамилией на весь Цюрих мог быть только один.
Выждав некоторое время, Хартман решился его навестить. Он взял такси и поехал в Миттенквай. Там прогулялся по парку, покормил хлебными корками лебедей, посмотрел, как старики выбивают шары, затем узким проулком вышел на соседнюю улицу и вернулся через двор на Миттенквай. Убедившись, что «хвоста» за ним нет, Хартман толкнул дверь в парадное 20-го дома.
Навстречу ему поднялся сухой, чрезвычайно опрятный консьерж в бабочке вместо галстука. До этой секунды он мирно сидел за стойкой и, закрыв глаза, подперев ладонью щеку, слушал радио.
— Держу пари, это голос Джильи Беньямино, — заметил Хартман, снимая шляпу. — И если не ошибаюсь, ария Рудольфа из «Богемы».
— О, месье ценитель оперного искусства? — Учтивая улыбка осветила морщинистое лицо консьержа.
— Как все мы, как все мы, — ответил приветливой улыбкой Хартман. — Увы, но теперь он поет только для итальянцев.
— Вы знаете, а я его видел, — оживился консьерж.
— Неужели? Это большое счастье услышать великого Беньямино вживую.
— Нет, я видел его в сосисочной возле вокзала Штадельхофен. На моих глазах он в одиночку справился с бараньей ногой и выпил двухлитровый кувшин «Пино нуар». Представляете?
Они деликатно посмеялись. Успокоившись, консьерж вежливо спросил:
— Так чем могу служить, месье?
— Рядовое мероприятие, — вздохнул Хартман и достал из портфеля разлинованный бланк. — Я из службы городского страхования. Мне нужно подтвердить присутствие в городе жителей домов по четной стороне Миттенквай, чтобы уточнить списки пожелавших застраховать свое жилище на случай какой-нибудь катастрофы.
Консьерж деловито натянул на глаза очки и пробормотал, покачивая головой:
— Господи, эти ужасные бомбежки нашей бедной Швейцарии.
— В вашем доме проживают несколько человек, с которыми мы разговаривали. Мадам Бехер, месье Струччи, месье Либенхабер. ну, и дальше по списку. Можете посмотреть.
— Да, но сейчас почти никого нет дома.
— А мадам Гиро?
— Ее тоже нет. Она на работе.
— Или вот этот поляк?
— А, Кушаков-Листовский. Он не поляк. Он русский.
— Русский?
— Да, представьте себе, русский. Милый человек. Живет здесь уже пять лет. Он из каких-то там старых дворян, очень гордится своим родом. Но его тоже нет.
— Неужели и дворянам приходится работать?
— Нет, он уехал отдыхать.
— Отдыхать? — невольно вырвалось у Хартмана.
— Да, куда-то на Женевское озеро. Там у него домик. Вернется через две недели.
— Ну, хорошо. А как быть с месье Либенхабе-ром? Он в городе?..
Через пять минут они распрощались, и Хартман удалился. Фраза о том, что Кушаков-Листовский отправился на отдых, особенно поразила его. В мае 1944 года в центре Европы кто-то поехал отдыхать… домик. Почти невероятная история.
Хартман искал связь. В том, что переговоры с Шелленбергом то и дело откладывались, он видел хороший знак: у Москвы будет время оценить выгоду в его позиции между молотом и наковальней, если, конечно, удастся вовремя донести, что он вернулся. Пока он один, ему трудно принимать выверенные решения вне общего контекста. А главное — нет возможности передавать донесения в Центр.
Сразу по прибытии в Цюрих из отделения Швейцарской почты им была отправлена открытка в
Стокгольм, текст которой в расшифрованном виде гласил: агент с псевдонимом Баварец вернулся к работе и просит предоставить связь. С этого момента раз в неделю по определенным дням и часам Хартман прохаживался по залам Кунстхауса, задерживаясь возле картин Клода Моне. Но до сих пор никто к нему так и не подошел. Он не знал, что осенью прошлого года советская агентура в Стокгольме была раскрыта, а резидент тайно выдан шведской службой безопасности коллегам из гестапо; оттого открытка Хартмана так и осталась лежать в недрах почтамта на Васагатан невостребованной.
В небольшом юридическом бюро на Баденер-штрассе Хартман получил пост второго директора. Бюро являлось «крышей» Генеральной службы безопасности Швеции и по совместительству филиалом адвокатской конторы с представительством в Мальмё. В сферу его коммерческой деятельности входило правовое сопровождение торговых поставок из Швеции в другие страны.