— Как вы это представляете себе, когда Гитлер стоит во главе рейха?
Остензакен залпом выпил чашку крепкого кофе и сразу налил себе еще одну, с утра седьмую. Сердце металось в груди как бешеное. Барон любил это состояние, оно помогало ему сконцентрироваться.
— Судьба Гитлера предрешена. Он будет отдан под суд. Либо, — он запнулся, — будет нейтрализован каким-то иным способом. В любом случае его влиянию на политику Германии приходит конец.
— Вы имеете в виду физическую ликвидацию? — уточнила Мари.
— Я имею в виду любой метод отстранения его от власти.
— Люди, которых вы представляете, взаимодействуют ли они с военной оппозицией Гитлеру? Например, с адмиралом Канарисом? Генералом Беком? Или с кем-то из группы генерала Ханса Остера?
— Не думаю, что их взаимоотношения связаны с устранением Гитлера, но, конечно, все они являются людьми одного круга.
— Тогда на что рассчитывают ваши поручители?
— Изменения должны быть быстрыми. Все, кого вы назвали, исчерпаны как лидеры. Канарис отстранен, Остер под домашним арестом, Бек в отставке. В нынешней ситуации никакая подпольная группа не сможет справиться с аппаратом, не разрушив его. Система должна быть переориентирована, но не снесена. Мои поручители, как вы понимаете, держат в руках рычаги управления. Именно от них зависит жизнеспособность Германии.
— То есть, если я вас правильно понимаю, ваши поручители намереваются сохранить аппарат СС в новой Германии? — как бы между прочим спросил Виклунд, слегка откинув голову и выпустив струю сладко-ароматного дыма.
— Аппарат. Только аппарат, устранив идеологическую надстройку, — заверил барон, чувствуя, как в нем иссякает уверенность. — И, разумеется, проведя кадровую чистку.
— Но при этом сами они не планируют устранения Гитлера?
— Почему? Как раз планируют. Только. — барон метнул в Майера настороженный взгляд, — более технично, что ли. Более цивилизованно.
— Вы задумывались о судьбе Гиммлера? — спросила Мари.
Ей вдруг ответил Майер, сидевший в напряженной позе из-за возникшего головокружения:
— Если наш разговор получит продуктивное продолжение, можно будет поговорить и об этом. Как бы там ни было, положение рейхсфюрера куда как сложнее, чем положение Гитлера.
Ему стоило серьезных усилий, чтобы собраться с мыслями. К тому же из головы не шла администраторша отеля — холодная, учтивая, красивая, всегда безукоризненно опрятная. Он любовался ею на расстоянии, не решаясь подойти, чтобы завязать разговор.
— А как на всё это посмотрит Сталин? — спросила Мари.
Остензакен нервно закурил и сменил позу:
— Как только он увидит непреодолимую стену, он отступит. В большей степени это проблема его союзников.
— Готовы ли ваши патроны вернуться к теме, которая обсуждалась год назад в Берлине? — неожиданно поставил вопрос ребром Хартман.
— Безусловно. Но это одна из тем. Мы также готовы обсуждать судьбу заключенных в концлагерях. А это десятки тысяч. Возможно, вы знаете, что несколько групп евреев при нашем участии уже были тайно переправлены в Швецию.
— Да-да, мы знаем, — согласно кивнул Вик-лунд. — Это обнадеживает.
— Кроме того, предметом нашего разговора может стать система управления в Германии, формирование правительства, политические партии. Возможно, надо будет возродить в прежнем виде рейхстаг. Реформировать судебную систему.
— Интересно, интересно, — продолжил задумчиво кивать Виклунд.
— Мы могли бы обсудить пакет законов, которые нужно будет принять незамедлительно. Здесь у нас имеются серьезные соображения. Также есть решения по перемещенным культурным ценностям.
— Да, всё это важно и актуально. Но для начала мы все-таки предлагаем сосредоточиться на одном вопросе. Самом первом.
— Вы имеете в виду?..
— Урановую программу. Иначе говоря, продолжим наш прерванный диалог. Что касается гарантий, обоюдных гарантий, то о них поговорим позже.
— У вас хороший табак, — выдавил из себя Остензакен и вялым движением ладони откинул назад длинную челку. — Вкусный запах.
— Голландский, — улыбнулся Виклунд. — На нашу следующую встречу, так и быть, принесу специально для вас пачечку «Амертсфорта». Это что-то!
Шаркая по асфальту подошвами туфель, дворецкий принес холодные закуски.
Решено было продолжить диалог через неделю, после того как будут согласованы позиции с высшими боссами. Гости распрощались и уехали.