Вот уже месяц Блюм, порвав с соседкой, вынужден был коротать редкие свободные вечера в одиночестве в своем просторном, пустом, скучном доме в десяти километрах от Лихтерфельде, где на территории родового поместья фон Арденне в огромной подземной лаборатории были установлены сверхмощный электростатический генератор на два миллиона вольт и действующий циклотрон. Дом, раньше принадлежавший какому-то еврейскому коммерсанту, был предоставлен Блюму службой обеспечения СС с готовой обстановкой по просьбе Арденне. Блюму здесь не нравилось, он догадывался о судьбе бывших хозяев, ему казалось, что их тени неприкаянно бродят по комнатам.
Несмотря на запрет выносить любые документы, связанные с работой лаборатории, за ее пределы, безалаберный от природы Блюм частенько забирал какие-то бумаги с собой, чтобы поработать дома, тем более что к лету 44-го штабная дисциплина заметно ослабела. Кроме того, у него иногда собирались коллеги из других научных инстанций, чтобы в неформальной обстановке обсудить спорные темы, поругаться, нащупать пути решений.
Арденне не бывал у него, а вот Блюм неоднократно обедал на вилле фон Арденне в Лихтерфельде, где чопорная обстановка роскоши и аристократизма странно контрастировала с простотой нравов, культивируемых бароном. При входе гостя встречали огромные, суетливые, лоснящиеся доги и сам хозяин, взирающий с портрета кисти Генриха Книрра, на котором Гитлер вешает ему на грудь Рыцарский крест с дубовыми листьями. Широкая беломраморная лестница вела в залу, посредине которой был уже накрыт чересчур большой для скромной компании обеденный стол. Появлялся Арденне, развалистой походкой шел к столу, приветствовал гостей и, забрав из рук слуги супницу, принимался самостоятельно разливать суп по тарелкам, подшучивая над собой и собравшимися: «Вы служите моим прихотям — дайте же я послужу вашему голоду».
Фриц Хаген, в узких кругах известный под кличкой Сизый Фриц, покрутил на голове кожаное кепи, высморкался в мятый, давно несвежий платок и, вытирая им нос, посмотрел через лобовое стекло своего старого «Опеля» на небо, как смотрит охотник, гадая, какую погоду ожидать. Сизый ждал воздушного налета. Каким-то седьмым чувством он понимал, что бомбардировка уже не за горами. Во всяком случае, именно сегодня, на третий вечер стояния в переулке против дома Блюма, он был почему-то уверен в скором появлении авиации англосаксов. И не ошибся.
Густой, низкий, словно затягивающий в себя, подобно водовороту, рокот сотен моторов «летающих крепостей» В-12 и «Либерейторов» возник в вышине практически одновременно с резким воем сирен воздушной тревоги. И сразу откуда-то издали докатилась канонада зенитной артиллерии, темные небеса окрасились вспышками фосфоресцирующих зарниц, выхватывающих зловещие контуры бесстрастно плывущих бомбардировщиков. Последовала череда взрывов; с форсированным ревом потянулся к земле пылающий «Либерейтор». На улице почти не было людей: все, кто сидел дома, попрятались в собственные погреба и подвалы. Армада бомбардировщиков уже прошла над поселком и направилась в сторону города, когда на землю стали ложиться сброшенные на парашютах фугасы, попарно связанные цепями. Выплевывая во все стороны фонтаны шипящих искр, вспыхнула хлебная лавка. Послышались отчаянные крики людей.
Сизый вылез из машины, запер дверцу и, пригибаясь, засеменил к дому Блюма. Он видел, как с первыми звуками сирены Блюм выскочил наружу, сел в ожидавший его перед забором «Хорьх» и умчался прочь. Калитка была не заперта. Сизый, не оглядываясь, точно в собственное жилище, прошел в нее, поднялся на крыльцо, откуда с улицы его не могли увидеть, и лишь тогда огляделся. Пустынная лужайка, разбросанные по траве шезлонги, стол, гараж. Никого. Он повозил пальцем по замочной скважине, достал связку отмычек, нацепил маленькие, круглые очки и принялся прикладывать расплющенные кончики к губам. Затем, отобрав нужные, попробовал одну, другую, прижался к двери, прислушиваясь к скрежету в замке, затем поднял плечи, словно боялся кого-то спугнуть, задержал дыхание, легонько нажал на рычаг и аккуратно, абсолютно неслышно отвел в замке язычок защелки. Дверь со скрипом открылась. Сизый разочарованно хмыкнул и вошел внутрь.