Директора на месте не оказалось, срочно вызвали в наркомат. Его зам — маленький, круглый, с седым пухом на голове — встретил Курчатова хмуро. Фамилия его была Сегель. Он протянул для приветствия
левую руку, поскольку вместо правой из рукава торчал протез в черной перчатке.
— Изнемогаем, товагищ Ку-угчатов, изнемогаем, — предсказуемо жаловался Сегель, который заметно картавил, к тому же еще и заикался. — Военный заказ пгевышает наши возможности. А не выполнишь — т-тгибунал. Мы же вам и так от-отггу-жаем ггафит в пгомышленных, можно сказать, масштабах.
— Да нам чистый нужен, — устало настаивал Курчатов. — Совсем чистый, Яков Самуилович. То есть без при-ме-сей. Совсем без примесей, понимаете вы?
— Понимаю. Но чтоб без п-пгимесей, чистый, такой, как вы хотите, товагищ Ку-угчатов, то нам только им и заниматься. А фгонт пускай подождет, пока ученые свой экспегимент закончат. Так, что ли? Будь моя воля, я бы и этого вам не давал. Но нагком Ломако га-гаспогядился, значит, видать, надо. Что можем, то и делаем, так вот.
— Нет, не так, товарищ Сегель. Не так. — Курчатов сделал над собой усилие, чтобы не повысить голос. — Эксперименты наши, как вы выразились, мы будем продолжать, хотите вы того или не хотите. И воевать с вами я больше не стану, времени нет. Под суд ведь пойдете.
— Под суд? Это ничего, это можно. У меня два сына на фгонте, Миша и Яша. Миша летчик, а Яша в пехоте. Мишу убило под Витебском, а Яшу в госпитале уж полгода по кусочкам со-собигают. Вы меня стгашно на-напугали. Это то же, что па-покойнику уггожать виселицей.
— Да не угрожаю я вам, — сердито отмахнулся Курчатов. — Хочу, чтобы вы прониклись, осознали важность, так сказать, нашего заказа. Вы же всё понимаете и знаете сами, Яков Самуилович. Ваши же инженеры Зайцев и Банников разработали метод промышленного получения ультрачистого графита. И что?
— Газгаботали, да. На кулегах. А технически, сколько нам надо сил сюда пегебгосить? За-замешать смесь с хлогом, наггеть — да так, чтоб п-пгимеси с хлогом улетучились, да чтоб на десятки тонн пгодук-ции. Тут целый па-пгоизводственный цикл создавать надо! А фгонту чего? Ггафит, он же везде нужен: и в бгонетанковой сфеге, и в мотогостгоении, и как смазочный матегиал, и для взгывчатки. С этим-то что делать бу-будем?
— Что и делали, Яков Самуилович, что и делали. И плюс еще и сверхчистый производить станем. Это приказ. Не мой приказ. Не Наркомцветмета. И даже не Верховного. Жизнь приказывает. Такое вот тупое, свинцовое «или — или». Или — мы победим, или — нас победят. Как в сорок первом, дорогой мой.
— Хогошо, па-попгобуем, — недовольно проворчал Сегель и почесал протезом нос. — Отггузим вам ггузовик чегез неделю. Посмотрите, подойдет ли?
— Нет, три дня, — отрезал Курчатов. — Все равно нам его вручную перебирать.
— Тги дня и тги ночи, выходит. Как в сказке про Ивана-дугака. И кто здесь дугак? — кисло пошутил Сегель и, приуныв, добавил: — Военный за-заказ вы нам не отмените.
— Не отменим.
— Вот именно. Ка-абы еще от товагища Вознесенского, а еще лу-учше от Молотова указание, бумажечку с подписью, да пожестче. В дополнение к
«или — или».
Серая «эмка» Курчатова неслась на Октябрьское Поле, где располагалась Лаборатория № 2. По пути, в районе Таганки, он подхватил товарища по учебе в Крымском университете Сашу Крупова, которого переманил к себе в команду из химпрома. «Чего приуныл, Игорь?» — спросил Крупов. Курчатов усмехнулся: «В прошлой жизни я был мечтателем, это с меня Достоевский писал «Белые ночи», но в будущей — постараюсь стать волком вот с такими железными зубищами». Крупов похлопал его по плечу: «Овечья шкура тебе к лицу, но сбрось ее, она давно прохудилась». Курчатов рассмеялся: «Кто научил тебя льстить, Саша?»
Машина свернула на Пушкинскую улицу, поскольку проезд на улицу Горького был перекрыт военной техникой.
— Немцы лупят по Лондону беспилотными снарядами Фау, — хмуро сказал Курчатов, — а мы не можем наладить жесткое администрирование сверху.
— Но Молотов.
— У Молотова слишком много других забот, важных и неотложных, — со скрытым раздражением отмахнулся Курчатов. — А нам надо немедленно, сию секунду, без лишних объяснений и просьб. Вот где разрыв в цепи. Можно сколько угодно включать рубильник, толку будет, как от чечетки на капоте заглохшего автомобиля. Погоди, — вдруг воскликнул он, — глазам не верю! Это не мираж? Мороженое, что ли?