— Да ладно, — пожала плечами Мод, смахнула на ладонь скорлупу от яйца и понесла ее в соседнее помещение.
— Не очень деликатно получилось, — пробормотал Дальвиг.
— Да уж. — согласился Гесслиц.
Дальвиг смущенно кашлянул и добавил:
— Спрашивают еще, кто, кроме тебя, знал пароль в Цюрихе?
— Пароль? — Гесслиц нахмурился. — Хартман. Он знал. Больше никто. Но Франс погиб…
— Надо будет передать.
— Ладно.
— Значит, так, — Дальвиг повысил голос, чтобы слышала Мод, — в общих чертах я вам все рассказал. Есть детали, но о них после. Через час я должен быть в Цессене. Думаю, с Блюмом придется поговорить. Припугнуть его — мол, бумаги его у нас, а ему за такую халатность — трибунал, по нынешним временам. Но если сорвется, пиши пропало. Топорная работа. Мы об этом уже говорили. Завтра еще покатаем, но ничего другого я пока не вижу.
Дальвиг собрался уходить. Его удержал Гесслиц.
— Насчет покушения, — поглаживая подбородок, сказал он. — Можно просто донести. Не называя фимилий.
— Куда?
— Например, в гестапо.
— Знаешь, сколько таких доносов в гестапо? Пока примут, пока рассортируют, пока проведут по инстанциям — время уйдет. Пять дней, Вилли, пять. Анонимки там не быстро рассматривают.
— А если прямо из РСХА? На бланке, со служебным штемпелем? И сразу — Мюллеру. Такое мимо не проскочит. Поднимут тревогу. Совещание перенесут.
— А что? Хорошая мысль! Я сейчас должен бежать, а ты напиши текст. Завтра сеанс, Мод скинет в Центр и запросит разрешение. Хорошая идея, Вилли! Отличная! Мод, дорогуша, — крикнул он, — я ухожу.
Из соседней комнаты донесся медленный стук
каблуков, и в проеме двери, как на обложке модного
журнала, возникла Мод. Это была совершенно другая Мод — стройная, элегантная, в черно-желтом платье из парашютного шелка с буфами на плечах, в туфлях из черного кожзаменителя. Тонкую талию стягивал широкий пояс. Темные, с пепельным оттенком волосы были слегка взбиты и стянуты с обеих сторон перламутровыми заколками. Чуть подведенные глаза и подрумяненные светлой помадой губы придавали ей лоск, следов которого прежде в ней не замечалось.
Мод остановилась, припала плечом к дверному косяку, уронив руки, скрестив загорелые ноги, уткнув мысок туфли в пол, и загадочно уставилась в пространство.
Гесслиц и Дальвиг, как по команде, поднялись на ноги. Незажженная сигарета беспомощно повисла на губе Вилли.
— Матерь Божья, вот так номер. Арийская красотка.
— Сногсшибательно.
Казино, как, впрочем, и вся территория отеля «Ритц Палас» с роскошными по меркам военного времени ресторанами, уютным лобби-баром, сигарами, эстрадой и бильярдом, давно стало местом притяжения высокопоставленных чиновников, дипломатов, журналистов, творческой богемы, а также, само собой разумеется, любопытствующих всех мастей и званий — благо, швейцарский нейтралитет давал простор для бурной торговли информацией; к тому же все знали, что отель не прослушивается: в этом чуть ли не вслух заверяла Федеральная военная секретная служба. Всю войну Швейцария занималась тем, что лавировала между военнополитическими блоками. Давая простор службам безопасности Германии, местная тайная полиция закрывала глаза на активность их противников, зарабатывая очки и тут, и там и снимая сливки, где только можно.
Когда Гелариус в дорогом светло-сером костюме с галстуком из плотного сиреневого шелка вошел в
казино «Ритц», жизнь игорного заведения била
ключом: зал был полон, взгляды притягивали фланирующие меж столов красотки в вечерних платьях, небольшой оркестр тихонько наигрывал соул, мешавшийся с постукиванием шариков о колеса рулеток и приглушенными репликами крупье: «Делайте ваши ставки», «Ставки сделаны, господа. Ставок
больше нет».
На входе Гелариус столкнулся с советником из германского посольства, молодым парнем, пьяным
вдрызг, который, завидев его, помахал рукой и с мятой улыбкой на пляшущих губах игриво промурлыкал: «Хайль Гитлер».
Сделав вид, что не заметил идиотской выходки, Гелариус прошел в казино, поигрывая фишками в руке и озираясь. Задержался возле барной стойки, взял бокал красного вина и продолжил прохаживаться по залам, пока за дальним столом не разглядел того, кого искал. Постояв понемногу там и тут, Гелариус замер в ряду зевак, наблюдающих за игрой, прямо за спиной Хартмана.
Крупье раздал всем по одной карте. «Баккара, господа», — произнес дежурным тоном и раздал еще по одной. Пошел прикуп. Дилер предложил вскрыть карты. Все выдохнули. Выиграла девушка, впервые оказавшаяся за карточным столом. Она взвизгнула и схватилась за щеки.