Тем временем, стоя перед зеркалом, Черчилль расправлял бабочку под своим морским кителем. Внезапно он замер — на него смотрел в общем-то старый, одутловатый человек с нездорового цвета лицом в паутине выступивших кровеносных сосудов. В какой-то миг зеркало точно пропало, он вдруг не узнал себя. Черчилль неуверенно провел пальцами по щеке. В голове всплыло: «Humana non sunt turpia» — да-да, не так-то просто сбить его с ног.
— Ветер и волны всегда на стороне более умелого мореплавателя. Знаешь, кто это сказал, Джозеф? — спросил он.
— Вероятно, Шекспир, сэр? — предположил камердинер, привыкший к постоянному цитированию великого драматурга.
— Нет. — Черчилль надел на голову фуражку. — Но мог бы.
От резиденции премьер-министра на Даунинг-стрит, где он, несмотря на опасность вражеских бомбардировок, предпочитал оставаться на ночь, до построенного глубоко под землей, разветвленного бункера Ситуационного центра, в котором круглосуточно трудились Кабинет министров и начальники армейских штабов, рукой подать, но Черчилль любил совершать переход от Даунинг-стрит до Грейт-Джордж прогулочным шагом, растягивая удовольствие побыть на свежем воздухе. Опираясь на трость, он с важным видом шествовал впереди, тогда как Смэтс и Мензис держались чуть сзади, что смотрелось немного комично, ибо тот и другой были на голову выше премьера и в два раза уже в талии. Всю дорогу Черчилль сквозь зубы ругал ненастную погоду: «Стоит посмотреть на небо — сразу насморк. В мундире бобби заметен оттенок лондонского дождя. Обычный зонт делает из британца философа».
Уже приближаясь ко входу в Центр, он вернулся к прерванному разговору:
— Хочу еще раз подчеркнуть, друзья мои: я категорически против любых переговоров с СС. Я никогда не видел Гиммлера, и если и хотел бы его увидеть, то только болтающимся на виселице, желательно в Тауэре. Но я хочу знать, о чем договариваются с этим сукиным сыном наши друзья. Только здесь я вижу железное основание к тому, чтобы мистер Мензис не сворачивал паруса. Вы меня слышите, Мензис?
— Конечно, сэр, — отозвался тот. — Я весь внимание.
— Если для достижения поставленной цели вам понадобится встретиться с кем-то из людей того же Шелленберга, то я возражать не буду. Разумеется, при условии сохранения полной конфиденциальности. Помните: задача «Интеллид-женс Сервис» — контролировать активность и информированность УСС в вопросе уранового вооружения — в том числе и в Швейцарии. Вот в этом направлении и ройте.
Смэтс с трудом сдержал торжествующую улыбку, а Мензис машинально приложил раскрытую ладонь к котелку. Когда они спустились в бункер, Черчиллю на входе передали последнюю сводку.
— Ну вот, чего, собственно, и следовало ожидать: русские взяли Бухарест! — заглянув в бумагу, воскликнул он и решительным шагом двинулся к замаскированной под личную уборную комнате, в которой размещался пункт прямой связи с президентом Рузвельтом.
Расхожая мысль, что случайность — лишь разновидность закономерности, как всякий парадокс, тонизирует живость ума, но не всегда применима к практической стороне бытия, ибо можно продумать каждый шаг, просчитать и согласовать все вероятные и даже невероятные обстоятельства, способные повлиять на ожидаемый результат, — и в какое-то мгновение всё смешает непредсказуемый случай. Разумеется, бывает он и счастливым, но на войне — во всех ее проявлениях — чаще всего добра от него не ждут.
Даже зная о предстоящем покушении на Гитлера, Гесслиц не мог представить размаха обрушившихся на Германию репрессий и уж тем более его последствий для себя.
Однако все пошло как раз так, как быть не должно, казалось, ни при каких обстоятельствах. К началу сентября Молох отмщения только вошел во вкус — уже подорвал себя ручной гранатой, избегая ареста, генерал-майор фон Тресков, отравился цианистым калием генерал-фельдмаршал фон Клюге, повешены в Плетцензее командующий оккупационными войсками во Франции Штюльпнагель, начальник полиции Берлина фон Хелльдорф, генерал-полковник Гепнер, приговорены к смертной казни генерал-фельдмаршал Вицлебен, генерал Фельгибель, военный комендант Берлина фон Хазе, арестованы десятки, сотни виновных и невиновных, в том числе их близкие родственники; детей, даже грудных, отдали либо в приют, либо в приемные семьи.