С борта заходившего на посадку вертолета было хорошо видно скопление большого числа автомобилей «Совтрансавто». Они замерли как раз там, где город разделяет на две части советско-иранская граница.
Когда приземлились и зашли к пограничникам, то узнали, что в общей сложности задержано около двухсот автомобилей — часть с нашей стороны, часть на территории южного соседа. Площадка — накопитель транспорта на советском контрольно-пропускном пункте ограниченна, на ней может разместиться только определенное количество машин. А выезд с КПП в нашу сторону преградили демонстранты, устроив по бакинскому образцу нескончаемый многосуточный митинг. Вот и заполнился накопитель до предела, дальше хода автомобилям не было. Хуже того, немало машин пограничники попросту не могли впустить с иранской территории на родную землю.
Мы подошли к водителям «Совтрансавто», вынужденным простаивать без дела в Астаре.
— О начавшихся в Азербайджане беспорядках мы узнали еще за рубежом, — рассказывал один из шоферов Алексей Степанович Кесов. — Встретили своих товарищей, ехавших навстречу. Фары, лобовые стекла, радиаторы машин разбиты. На выезде из города Пушкино в сторону Ленкорани дорогу перегородила толпа. Люди кричали, ложились под колеса, требуя повернуть автомобили обратно. Потом стали бросать камни. Нам трудно было поверить, что такое возможно в нашей стране. И вот теперь сами увидели…
За воротами КПП раздавались усиленные динамиком голоса. Мы прошли на митинг и сразу оказались в окружении людей с приколотыми к одежде табличками, на которых по-азербайджански было написано: «Карабах». Нас подвели к организаторам манифестации.
— Надо, чтобы нас услышали во всей стране и выполнили наши требования, — заговорили почти одновременно несколько человек. — Пока не выполнят, машины пропускать не будем.
Какие же требования у них? Оказалось, абсолютно те же, что у демонстрантов в Баку, на площади имени В. И. Ленина. И главное среди них: не допустить отмены постановления Президиума Верховного Совета СССР от 18 июля 1988 года, в котором идет речь о сохранении статуса Нагорно-Карабахской автономной области как составной части Азербайджанской ССР. Но было немало и других. Например, привлечь к строгой ответственности руководителей НКАО за ущерб, причиненный незаконным строительством в заповедной зоне Топхана, за отказ подчиняться Верховному Совету республики, бойкотирование его сессий депутатами от области.
Что ж, не признать правомерность этих требований в своей основе было бы нечестно. Только вот добивались их удовлетворения демонстранты тоже далеко не лояльными и безобидными способами.
Нам показали стоящую у пограничного КПП палатку, где лежали люди, объявившие голодовку. Четверо из них уже находились в состоянии сильного истощения. Осунувшиеся лица, воспаленные глаза, лежащие поверх одеял руки, похожие на ветви засохших деревьев. Нелегко было смотреть на все это. А к голодовке, как нам сказали, присоединялись каждый день еще по два-три человека.
Рядом с палаткой, на импровизированной трибуне, мы заметили нескольких парней с государственными наградами на груди. Сидели плечом к плечу на почетном месте. Сомнений не было — это «афганцы». И мы решили их расспросить о том, что они-то думают о происходящем вокруг, какую позицию занимают сами.
— Мы заодно с нашими земляками, — ответил за товарищей кавалер ордена Красного Знамени рядовой запаса Ахмед Агаев. — Иначе нельзя… Мы же боремся за перестройку.
Такой ответ, право, был для нас неожиданным. Слишком уж разнился он с тем, что мы слышали от воинов-интернационалистов в Баку, слишком по-разному понимали здесь и там «афганцы» смысл борьбы за идеи и цели перестройки. Бакинцы заняли активную позицию, делали все возможное для поддержания порядка в городе, не допускали нарушения законности демонстрантами, а в Астаре парни, прошедшие испытания и боль войны, спокойно созерцали, как изводили себя голодом три десятка жителей их родного города.
Спросили мы их и о том, почему не видят противоречия в позиции участников митинга: требуя строго взыскать с тех, кто разорял Топхану, они сами нанесли своей республике, всей стране немалый ущерб. Ведь задержка автотранспорта в Астаре оборачивалась огромными убытками, в том числе и в валюте.
Задумались Ахмед Агаев, Камран Мириев, Расим Мирзоев, другие воины запаса. Обещали обсудить между собой этот вопрос.