…В глазах у мальчишек слезы. Не отходят от сержанта Турсункулова Ализамин Халилов, Шамиль Исаев. С сержантом Александром Юшко подружился десятиклассник Гулам Юсупов. И так почти все 327 учащихся школы-интерната. Грустное предстоит расставание. Но тем радостней будет час встречи — ребята обменялись с солдатами адресами, зовут их по окончании службы в гости.
— Обязательно, — обещают мотострелки. — А вы к нам приезжайте.
И звучат адреса — русские, украинские, узбекские, белорусские… Адреса нашего общего многонационального дома.
…С грустинкой смотрит на горы Ализамин. Там, за хребтом, отец, мама, младшие брат и сестренка. А еще, далеко-далеко, новый друг.
Спрашиваю Вольского:
— Аркадий Иванович, воины Советской Армии впервые так тесно взаимодействуют с подразделениями МВД СССР, внутренних войск. Как вы, являясь председателем Комитета особого управления, оцениваете уровень этого взаимодействия?
— Он вполне высокий. Весь вопрос в том, что у нас не делится, кто за что отвечает, кто что делает — армия ли, милиция, внутренние войска. В этом главный смысл. Хотя, когда мы только начинали и еще отсутствовал опыт, было страшно много ведомственности. У армейцев, у МВД, внутренних войск — у каждого свое начальство, свой приказ, своя логика действий и свои инструкции. Создав единое командование, политотдел Особого района, вышли из такого положения. И сразу увидели: сколько мы упускали, зря тратили силы и время, когда разделяли на части выполнение общих задач. А ведь вопрос координации сил и средств, подчинения их единой воле, единому командованию — вопрос принципиальный. Так что не только армия или внутренние войска, но и мы, члены комитета, да и партийные и советские органы области нарабатывают новый опыт.
— А вам до этого приходилось так тесно общаться с людьми военными, совместно выполнять какие-либо задачи?
— Да, и не раз. В свое время по характеру работы я имел прямое отношение к созданию новой, в том числе оборонной, техники.
— Значит, вы имеете возможность сравнивать. Как, по вашей оценке, действуют наши воины здесь?
— Я вижу рядом людей высокой политической культуры, хорошо образованных, глубоко знающих свое дело. Могу сказать, что нынешний офицерский корпус — совершенно другой, чем тот, с представителями которого приходилось иметь дело раньше. Сужу о командирах и политработниках и по докладам членов Комитета особого управления, и по мнению населения Нагорного Карабаха, и по ежедневным встречам с военным комендантом Особого района генерал-майором А. Коломийцевым, начальником политотдела полковником А. Науменко. Это сильные военные и политические руководители, воспитатели, люди перестройки в самом высоком смысле этого слова. Вклад руководимых ими частей и подразделений в стабилизацию обстановки огромный.
— Сколько человек погибло в Нагорном Карабахе? — спрашивала корреспондент агентства Рейтер полковника Науменко.
— Один. 18 сентября прошлого года. Собственно, после этого, с 21 сентября, были введены особое положение и комендантский час.
— Когда арестовывали за нарушение комендантского режима в последний раз?
— Не арестовывали, а задерживали… А бывает это пока, к сожалению, ежедневно. Например, человек вышел из дома без документов…
Ответы были исчерпывающими и, похоже, устраивали журналистку. Впрочем, знание дел и искренность удовлетворяют каждого. Не случайно же Комитет особого управления НКАО уполномочил полковника Науменко дать интервью первому иностранному корреспонденту, официально посетившему область за последние четыре с лишним месяца.
…Женщина шла, вытянув вперед руки, и в ее маленькой, хрупкой фигурке, на иссушенном, годами лице, в глазах, больших и иссиня-черных, как сливы, застыли мольба и усталость. Пугливо съежившись, вобрав в себя плечи, за ней стайкой сгрудились дети, трое, мал мала меньше, их испачканные худые мордашки глядели на мир настороженно и удивленно.