…Однажды мой походный ГАЗ-66 на глухой таежной дороге впорол в болотину и увяз по самое брюхо. Я выскочил из кабины, окунулся в грязь почти до пояса, выбрался на сухое место и присел на корточки. Помощи здесь ждать не от кого. В кузове у меня груз, который я обещал доставить к послезавтрашнему дню и ради которого забрался в эту глухомань. Если случится опоздание, начнутся вычеты из моего заработка. А опоздание, похоже, не просто случится, но и продлится неопределенно долго. Так что на куш рассчитывать не приходится. Но, черт с ним, с кушем. Не бросать же здесь мой бесценный грузовик! Пешком-то я рано или поздно доберусь до людей. Возможно, найду тягач. Но на это может уйти неделя. Да, дела…
Через полчаса бесплодных раздумий и бессмысленно] гуляния по краю болота я услышал рев мотора. Кого ещё несет? Такой звук здесь и сейчас не столько рождал надежду, сколько настораживал. Я стряхнул с плеча автомат.
Из тайги по той же дороге, которой к бесславному финалу приехал мой ГАЗ, выскочила боевая машина пехоты. Водитель заметил увязший грузовик и затормозил.
Бээмпэ. Странно. Откуда? Кто может разъезжать на этаком транспорте? Я, на всякий случай встал за толстый ствол ближайшего дерева. Верхний люк откинулся, и из башенки показалась голова в танкистском шлеме. Рев двигателя смолк, и голова воззвала:
– Эй, живые есть?
Я откликнулся из-за дерева:
– Так точно. А вы кто такие?
– Много вас? – снова вопросила голова. Подумав, я ответил:
– Аж один.
Это определенно были не бандиты или какие иные лихие люди. Тогда я еще не знал о своем «шестом чувстве», но оно уже исподволь срабатывало.
Из люка выбрался человек в комбинезоне танкиста, а за ним рослый седой военный в полевой форме с полковничьими погонами на плечах. Я вышел из-за дерева и направился к ним.
– Кто такой? – резко осведомился полковник.
Я не стал кривляться, изображая Ездока. Что-то подсказало мне, что это на пользу не пойдет. Я сдержанно представился своим воинским званием и должностью.
– А почему в штатском? – сердито спросил полковник.
Странный вопрос. А что же мне, в парадной форме разъезжать по этому вселенскому бедламу?!
– Кончилась служба, товарищ полковник,- примирительно произнес я.
– Смотря для кого. Военнослужащий должен оставаться военнослужащим. Офицерское удостоверение есть?
Офицерское удостоверение у меня валялось в кабине, в специально оборудованном тайнике, где я прятал особо ценные предметы. Зачем я его возил с собой, я и сам не знал. Быть может, чтобы вконец не одичать. Но, выходит, теперь могло пригодиться.
– В машине, товарищ полковник.
– Так принесите и предъявите!
Я исполнил команду, снова окунувшись в грязищу по пояс. Полковник изучил мою книжицу не хуже «смершевцев» из популярного некогда романа про войну. Потом вернул мне.
– Чем теперь занимаешься, майор? Я пожал плечами:
– Перевожу грузы. Полковник скривился:
– С вокзала на склад и обратно?! Ездок ты теперь, вот ты кто. Криминальный элемент.
– Никак нет, – соврал я. – С криминалом дела не имею.
– А с кем же ты дело имеешь, если, кроме криминала, никого не осталось?
Я сослался на Работяг. Полковник о них, оказывается, был осведомлен и несколько смягчился.
– Что везешь?
– Барахло разное по заказам. Можете проверить. (О том, что у меня в другом тайнике, в кузове, я ему не сказал. Черт его знает, что этот чудак выкинет.)
Полковник кивнул бойцу, и тот беспрекословно отправился в болото. Бронированная будка кузова была не заперта. Боец нырнул в нее, покопался и погромыхал там, потом объявился вновь и сделал знак командиру, мол, все в порядке.
…Они выволокли своим «танком» мою машину из грязи.
– Ты метров сто проскочил, – объяснил Полковник. – Там поворот и объезд. Первый раз здесь?
– Так точно.
– Ладно. Считай себя мобилизованным. Сейчас поедем, следуй за нами. На месте все оформим.
– Что оформим? – не понял я.
– Службу твою… гражданин дезертир!
Я окончательно уяснил, что имею дело с ненормальным. Послать его подальше под дулом их пушечки я не мог. Значит, следовало искать иной выход.
– Товарищ полковник, я из другого рода войск, – возразил я. – Можно сказать, вообще не войсковик, а сотрудник спецслужбы.
– Ничего, – перебил полковник. – Сейчас все войсковики. А будешь отлынивать, расстреляю – по законам военного времени!
Я хотел спросить, с кем у нас война, но предусмотрительно промолчал.
Полковник, наблюдая с моей стороны полное отсутствие служебного рвения, велел бойцам взять мой грузовик на буксир, опасаясь, видимо, что по дороге я могу улизнуть. Он правильно опасался, именно так я и хотел поступить.
У меня крутился на языке главный аргумент, но я решил его попридержать. Может не сработать в данных обстоятельствах.
Как выяснилось, Полковник совершал объезд и проверку своих постов. Обогнув стороной болотину, наш тандем покатил по просеке вдоль многорядной «колючки». Раза три мы останавливались у караульных вышек. Навстречу спускались часовые, взяв под козырек, докладывали командиру. Часовые были довольно потрепанные, и не очень чистые, обмундирование их порядком износилось. Но устав они исполняли буква в букву. От этого дурацкого дежавю мне стало как-то не по себе. Ведь сдуру забреет, черт безмозглый! Потом-то я, конечно, сбегу. А вот грузовик можно потерять. После ищи новый, исправный, оборудуй, шамань…
Во время следующей остановки Полковник сошел на землю со своей бээмпэ. К нему спустился с вышки очередной потрепанный боец, отдал честь и затараторил доклад.
Полковник не стал пересаживать меня из моего грузовика к себе под броню. С привязи я никуда не денусь, а без машины, как он справедливо полагал, не побегу. А если и побегу, его ребята меня догонят. Не исключено, что пулей. Так что, пока Полковник отчитывал за что-то подчиненного, я скучал в своей кабине и глазел по сторонам.
Вдоль просеки стояла стена непролазного леса. До Чумы его здесь не рубили, должно быть, запретная зона, после Чумы – тем более. Величественные деревья, какие не часто увидишь даже вдалеке от населенных пунктов, переплетались кронами, шелестели густой листвой под налетавшим ветерком. Ветер покачивал мощные ветви.
Потом он стих, и я заметил, что одна из ветвей качнулась как бы сама собой. По опыту «горячих точек», я знал, отчего могут качаться ветви сами по себе, без видимой причины. А горячее, чем в Зоне, трудно себе представить.
Не знаю, почему я поступил именно так. Быть может, потому, что в Чокнутом Полковнике, кроме сумасшествия и прямолинейного дубизма, чувствовалось что-то еще. Честность, я бы сказал. Верность присяге и воинскому долгу – даже за рамками здравого смысла. Когда я еще взаправду служил, далеко не все господа офицеры могли похвастаться этими качествами. А после Чумы те, кто выжил, – тем более.
Я выпрыгнул из своей кабины и бегом направился к разговаривающим. У меня оставались считанные секунды. Приблизившись вплотную, я тихо произнес: «Снайпер справа». Но Полковник не успел среагировать. Мое появление ускорило события. Я схватил полковника в охапку и повалил на землю. В ту же секунду пуля взметнула фонтанчик земли рядом с нами. И никакого грохота. У снайпера был глушак.
– Ложись! – рявкнул Полковник. Но солдат опоздал. Вторая пуля угодила ему в бедро, он охнул и осел на землю.
Возле болота у меня отобрали все оружие. Так что теперь я оказался с пустыми руками. У самого Полковника болтался на поясе «Макаров». Так что он, в сущности, тоже был безоружен.
До машин мы добежать не успеем. А в бээмпэ наверняка не поняли, откуда ведется огонь. На их подмогу рассчитывать не приходилось. Снайпер, похоже, хреновый, но мы были как на ладони. Ему ничего не стоило перещелкать нас как куропаток, побежим мы или останемся лежать. Ни бегать, ни лежать смысла не имело.