– Вы замужем? – спросил тот.
Снова смех, хотя на этот раз не такой громкий и слегка неловкий. Спросить такую красотку, как мисс Форрестер, замужем она или нет, равносильно признанию, что ты сам хочешь на ней жениться. Можно не сомневаться: половина мальчишек в классе, включая меня, хотела именно этого.
– Она мисс, а не миссис, – громко заявила Элиза. – Вот тебе и ответ!
– На этом мы и закончим. – Сэр поднялся. – Открыли учебники истории на второй главе. Работаем, работаем, работаем!
Глава 3. Записка
Хомяк бросил мне записку, свернутую в шарик размером с камешек. Он плохо прицелился, и записка упала на пол в паре футов от моего стола. Сэр что-то писал на доске, повернувшись к нам спиной. Я взглянул на мисс Форрестер. Она перебирала свои бумаги.
Я столкнул ручку со своего стола и нагнулся, чтобы подобрать ее вместе с запиской. Развернул бумажный шарик у себя на груди, чтобы мисс Форрестер ничего не заметила – вот головная боль, когда учителя и спереди, и сзади!
Хомяк написал два слова:
Она крутть!
Интересно, он думает, что «круть» пишется с двумя «т», или он это специально, чтобы усилить впечатление? Хомяк, он такой.
Я пожал плечами в его сторону. Ему нужен письменный ответ? Ну да, круть. Я бросил записку на полку под партой, где с моими тетрадками и учебниками соседствовали еще с десяток выброшенных записок. И продолжил переписывать то, что Сэр писал на доске.
Прилетела еще одна записка, на этот раз прямо мне на колени. Поначалу я ее не тронул, но все-таки не выдержал:
И задница шикарная! Спорить готов, ты хочешь по ней шлепнуть!
Я скорчил ему рожу. Тоже мне, специалист по задницам! Шикарная, не шикарная. И как по ней шлепнуть? Ему-то откуда знать? Наверное, насмотрелся порнофильмов у старшего брата. Мы смотрели один такой под названием «Загул с однокурсницами», когда я остался у него на ночь, и там было много шлепанья по заднице, и еще много чего неприличного. Хомяку все это очень зашло, а я смотрел с какой-то брезгливостью.
Херувимская ухмылка на лице Хомяка вдруг исчезла, он уставился на доску и принялся старательно строчить в своей тетради. Я понял, что это значит, еще до того, как поднял глаза и увидел: за мной стоит мисс Форрестер и протягивает руку.
– Дайте сюда, – тихо сказала она.
Я прикрыл записку рукой.
– Что дать?
– Пожалуйста, сейчас же.
Некоторые одноклассники спереди оглянулись.
– У меня ничего нет, – тупо буркнул я.
– Записка.
– Что такое?
Это был Сэр, и я понял: мне капец.
Мисс Форрестер указала на Хомяка.
– Этот молодой человек передал этому молодому человеку записку.
– Давай записку, Бен, – велел мне Сэр. – Наши правила знаешь.
– Вы прочитаете вслух? – обрадовался Гарри Бут.
– Тихо, Гарри.
– Есть же правило…
– Тихо. Бен, передай записку мисс Форрестер. Сейчас же.
Щеки у меня вспыхнули. Как можно отдать ей эту записку? «И задница шикарная! Спорить готов, ты хочешь по ней шлепнуть!» Нет. Исключено.
От отчаяния я сунул бумажку в рот и проглотил ее, и мой кадык эффектно подпрыгнул.
Класс разразился криками «Ну, вообще!» и «Во дает!».
– Надеюсь, это было вкусно, Бен, – сказал Сэр, перекрывая шум. – Будешь наказан, тебе предстоит аудиенция с твоим покорным слугой.
Когда прозвенел звонок на перемену и все выбежали из класса порезвиться, я остался сидеть на месте. Мисс Форрестер вышла к учительскому столу поболтать с мистером Риддлом. На меня они не обращали внимания, и на мгновение я подумал: может, Сэр забыл, что решил меня наказать? Я тихо поднялся и посмотрел на открытую дверь.
– Ты куда собрался, Бен? – спросил Сэр.
– Достать из рюкзака перекус?..
Он одобрительно кивнул. Я подошел к стене, снял с крючка мой холщовый рюкзак и извлек коричневый бумажный пакет с обедом. Заглянув внутрь, я обнаружил сэндвич с арахисовым маслом и джемом, яблоко, коробочку с соком, два печенья в пакетике и батончик мюсли. Можно взять печенье, но, если съесть его сейчас, к обеду ничего вкусного не останется. С неохотой я выудил батончик, засунул бумажный пакет обратно в рюкзак и вернулся к своей парте. Увы, в батончике оказались кусочки орехов и фруктов, а не шоколадная стружка. Но в животе урчало, а батончик был все же лучше яблока.
Жуя, я открыл тетрадь по религии на задней внутренней стороне обложки, где я трудился над карандашным наброском Реджи Лемелина, нового вратаря «Бостон Брюинз». Рисунок был наполовину готов и выглядел вполне бомбически. В последние годы в классе стали вешать на стены любые «произведения искусства», и мои работы обычно были лучшими. Родители подкинули мне идею, что я, когда вырасту, буду работать в компании «Дисней». Это было круто, и, казалось, достойное будущее мне обеспечено.