– Слушай, а может быть, мистер Лопес поможет? – пришла ему в голову мысль. – Когда он возвращается?
– Хозяин будет в Маниле через два дня, но вряд ли мне удобно обращаться к нему с такой просьбой. Поговори с отцом. Ему проще это сделать.
– Я понял, – сказал Хосе. – Предупреди отца, я зайду к нему через часок.
Спустя несколько дней после разговора с соседом Дакила прихромал к дому Санчесов и сообщил, что мистер Лопес готов выслушать Хосе. Он ожидает его завтра в десять часов утра на своей вилле.
– А сколько он возьмет за поиски Нимфы? – В глазах Хосе мелькнул страх, что он не сможет найти денег на оплату адвокатских услуг.
Его хромой собеседник снисходительно улыбнулся и заявил:
– Мистер Лопес сказал, что из уважения ко мне, мойщику бассейна Дакиле, он будет искать твою сестру бесплатно.
За что Дэйв Брукс не любил полицейских
Признание Мишкина в том, что он не хочет иметь дел с полицией, как ни странно, успокоительно подействовало на хозяина ранчо. Ствол в его руках на секунду оставил в покое голову старшего лейтенанта, качнулся в сторону гаража.
– Марго, сходи и проверь, оставил ли он деньги за «Харлей». А я пока подержу парня на мушке.
– На капоте джипа пять тысяч долларов. Завернуты в бумагу… Я даже подписал, за что. Полицию не вызывайте. – Виктор хотел было поставить мотоцикл на подножку, чтобы освободить руки, но фермер не позволил ему этого сделать.
– Стой как стоял! – приказал он. – Если деньги там, отпущу. Если нет, я, Дэйв Брукс, разберусь с тобой сам, без всякой полиции. Мне, как и тебе, иметь с ней дело не с руки.
У фермера были свои счеты с блюстителями порядка. Две недели тому назад на его ранчо разыгралась сцена в духе ковбойских боевиков. Пастбища, на которых уже больше ста лет откармливали скот его прадед, дед и отец, не были оформлены надлежащим образом.
Местный богатей Тони Конрад, наживший капитал на земельных спекуляциях, за копейки оформил эту территорию на себя и потребовал от Дэйва Брукса освободить ее. Когда фермер не согласился, Тони обратился в суд. Тот обязал потомственного скотовода выплатить единовременно в качестве штрафа за незаконный выпас сто двадцать тысяч долларов и каждый год отдавать за аренду по двадцать пять тысяч. Когда фермер отказался выполнять несправедливое решение, суд предписал полиции силой конфисковать стадо.
Готовясь к неизбежной стычке, Дэйв позвал на подмогу двух сыновей, работающих в городе, и соседей-фермеров. Когда восемь блюстителей порядка на двух джипах подъехали к усадьбе Дэйва Брукса, из окон дома и подсобных помещений торчали двадцать три ствола. Полиции пришлось отступить.
Фермерам удалось отстоять ранчо, но вопрос остался открытым. Суд еще раз подтвердил решение о конфискации стада. Дэйв и Маргарет со дня на день ожидали новых враждебных действий со стороны властей. Они, конечно же, не собирались сообщать в полицию о странном человеке, зашедшем к ним на ферму.
Маргарет вернулась из гаража и доложила мужу, что в свертке ровно пять тысяч долларов. Ствол в руках Дэйва Брукса качнулся в сторону ворот.
– Езжай, парень! Обойдемся без полиции. Но заруби себе на носу, что Дэйв Брукс – воробей стреляный и его на мякине не проведешь.
Мишкин застегнул шлем под подбородком, перекинул ногу через седло и повернул ключ зажигания. «Харлей» почувствовал уверенные ладони на руле и довольно заурчал. Виктор отпустил сцепление.
Дэйв забросил винтовку на плечо. Он еще долго стоял на крыльце и не спускал глаз с желтого пятна мотоциклетной фары, которое медленно двигалось вниз по дороге.
– А хорошая была лошадка, – сказал сам себе Дэйв, когда мотоцикл, прощально мигнув стоп-сигналом, скрылся за очередным поворотом.
После двух часов езды по проселочным дорогам Мишкин, наученный горьким опытом, остановил мотоцикл и завел его в заросли придорожного кустарника. Там он положил под голову сумку и уснул прямо на земле, за день основательно прогретой.
С рассветом «Харлей» продолжил путь. Узкое асфальтированное шоссе змеей карабкалось вверх по склонам, выжженным солнцем. Как только оно выбралось на плато, далеко в сизом мареве жаркого дня показалось маленькое, словно игрушечное здание аэровокзала с белой башенкой, над которой трепетала на горячем ветру полосатая аэродромная «колбаса». Справа от строения в линию стояли пять крохотных самолетов.
Это был аэропорт местного значения с грунтовой взлетно-посадочной полосой.
Когда Мишкин, пропыленный с ног до головы, вошел в здание, его поразили не только крошечные размеры и деревянные стены, но и расписание полетов, выведенное мелом на черной доске. Это была не та Америка, которую Виктор видел до этого. Тем не менее сеть местных авиалиний логично вписывалась в суперсовременную индустрию пассажирских авиаперевозок и была неразрывно связана с ней.