— А если встать… или кинуть скатку на стул… — предположил монах и осекся. — Ну да, так ты до педалей не достанешь…
Доходяга, скрюченный и серый от боли, шипя, выдавил несколько сдавленных ругательств. Савларец вроде опять собрался заплакать. А Плакса, против обыкновения, рыдать не стал. Он молча подошел к Дженнифер и стащил с костяной головы очки, аккуратно сдвинув страховочную проволоку. Вакруфманн отреагировала, но с запозданием, огнеметчик, будто танцор-лилипут, увернулся от стальных рук.
— Наденем на светловолосую, — сказал Плакса. — Будет глазами для тебя.
— Отдайте, — очень вежливо попросила Дженнифер. — Это глупая шутка.
— Я не шучу, — тонко, пискляво, но уверенно прошелестел огнеметчик из глубин своего неизменного шарфа. — Очки принимают и передают изображение, так?
— Да.
— Но видеть напрямую ими ты не можешь, правильно? Нужен какой-то посредник, из головы которого ты будешь снимать картинку.
— Да. Конфликт протоколов, не было времени устранить.
— Ну и вот. Она станет глядеть. У нее ваши железки в голове, как у сервочерепа. А ты будешь дергать рычаги, жать на педали.
— Но… — булькающий голос из "кастрюли" умолк едва ли не на полуслове.
Дженнифер замерла, как статуя секунд на пять, затем деловито полезла на сиденье, клацая металлическими пальцами по броне со словами:
— Функциональное решение. Критический, но приемлемый уровень риска. Мне стыдно, что очевидное решение было подсказано со стороны, притом даже не адептом Омниссии.
— А точно справишься? — поспешно кинул вдогонку Савларец. — Там… это… рычаги всякие, кнопки и прочее!
— Справлюсь, — ответила голова в руках безносого. — Я уже знакома с духом этой машины, он благосклонен ко мне и не хочет закончить существование в радиоактивном гробу, неподалеку от оскверненных механизмов.
Берта оглядела вагон, точнее ангарную его часть, где вокруг "Химеры" собрались оставшиеся бойцы. Каким-то чудом включилась резервная электросеть, и вместо красного аварийного света под высоким потолком снова загорелись нормальные лампы. Они мигали и стрекотали, явно балансируя на грани перегрузки и взрыва, однако света хватало.
— Что ж, самое главное у нас впереди, — тихо сказала она, больше себе, чем другим.
— Я не хочу, — тоскливо проныла девушка. — Не хочу!
— Надо, — с мягкой настойчивостью сказал Фидус.
— Идите в жопу, — решительно потребовала Ольга из-под фольги.
В танке было как обычно, то есть неярко, тепло, шумно, тревожно. Очень тесно и очень сыро — много людей и много тающего снега на подошвах. Воняло чем-то перцовым и кислым, а также, почему-то, горелой краской. Кто-то глухо стонал сквозь зубы, а Деметриус что-то говорил про то, как надо правильно уложить бессознательного, причем слова произносил слишком громко и медленно.
— Расстреливайте, — угрюмо решила девушка. — Остальное без меня.
Танковый дизель заурчал громче, из водительского отсека звенело, со скрежетом проворачивались шестерни коробки передач. Очевидно, Вакруфманн осваивалась с управлением, пока на ощупь.
— Ольга, — тихо проговорил Фидус. — Я знаю, что прошу многое. Но ты нам нужна.
— Я никому не нужна, — горько пробурчали из-под одеяла.
— Ты нам нужна, — повторил Криптман. — Всем нам. И сейчас мы без тебя пропадем. Все пропадем.
Он уже думал, что придется использовать силу и вытаскивать девушку из-под скамьи, но уголок тонкой фольги откинулся сам.
— Правда? — недоверчиво спросила Ольга.
И снова девушка его удивила. Криптман был готов к тому, что баллонщица откажется служить перископом для техножрицы, но светловолосая девочка лишь шмыгнула носом и молча кивнула. Это было столь неожиданно, что Фидус внезапно для самого себя уточнил:
— Точно? Уверена?
И чуть было не добавил "это опасно!".
— Уверена, — сказала девушка и вытерла кровоточащий нос. Священник молча протянул ей платок и тихонько напомнил, непонятно для Фидуса:
— Уже второй.
Ольга невольно улыбнулась сквозь навернувшиеся слезы и кивнула со словами:
— А делать что надо?
Священник протянул ей шлем, не обычную каску послушника, а настоящий, военный, как у фашистов из кино. Странно, шлем казался ощутимо тяжелее строительной каски, но был куда лучше сбалансирован и в целом сидел на голове удобно. Ольгу буквально протащили через мягкую тесноту, где оказалось много болезненно твердых выступов от снаряжения и оружия. На освободившееся место запихнули Водилу, он был то ли ранен, то ли убит, во всяком случае, перевязан был как раненый, а лежал молча, как убитый. Ольга непослушными пальцами надела очки, к которым так и не успела привыкнуть.