Вот почему вокруг разработки эпигенетических препаратов для лечения рака наблюдается такой ажиотаж. По определению, эпигенетические изменения не затрагивают базовый код ДНК. Как мы уже убедились, у некоторых пациентов одна копия супрессора новообразований бывает подавлена воздействием на нее эпигенетических ферментов. У этих больных код нормального белка супрессора новообразований не поражен мутацией. Значит, есть надежда, что лечение этих пациентов соответствующими эпигенетическими препаратами может изменить аномальную схему метилирования ДНК или гистонового ацетилирования. Если мы сможем добиться этого, то нормальный ген-супрессор новообразований будет снова активирован, что поможет организму вернуть себе контроль над раковыми клетками.
Управление по контролю за продуктами и лекарствами (УПЛ) уже выдало лицензии на клиническое применение для лечения рака в США двум препаратам, подавляющим фермент ДНМТ1. Это 5-азацитидин (торговая марка «Видаза») и родственный ему 2-аза-5’-деоксицитидин (торговая марка «Дакоген»). Лицензии получили и два препарата, подавляющие ГДАЦ. Ими стали САГК (торговая марка «Золинза»), с которым мы уже встречались выше, и молекула под названием ромидепсин (торговая марка «Истодакс»), которая по химическому строению сильно отличается от САГК, но также подавляет ферменты ГДАЦ.
Не довольствуясь почестями и лаврами успеха, достигнутого им в раскрытии молекулярных функций 5-азацитидина, работы Питера Джонса, Стивена Бэйлина и Жан-Пьера Исса на протяжении последних тридцати лет сыграли просто огромную роль в продвижении этого химического соединения, пройдя долгий путь от лабораторных до клинических испытаний, что позволили стать ему лицензированный лекарственный препаратом. Не менее важную роль сыграла и Виктория Ричон в аналогичном процессе при создании лекарственного препарата САГК.
Лицензирование этих четырех химических соединений, направленных против двух различных видов ферментов, стало началом нового витка в развитии всей отрасли эпигенетической терапии. Однако они не стали универсальными чудо-препаратами, теми серебряными пулями, которыми можно было бы поразить любые разновидности рака.
И это не было сюрпризом ни для кого, кто работает в области исследования и лечения рака. Временами складывается впечатление, что некоторые журналисты бульварных изданий буквально пребывают под непреодолимым гнетом навязчивой идеи сообщить всему миру об открытии лекарства от рака. Нужно сказать, что вообще ученые стремятся избегать категоричности в суждениях, однако если большинство из них и придерживается в чем-то единого мнения, так это в том, что какого-либо универсального лекарства от рака не будет создано никогда.
Дело в том, что рак многообразен. Существуют, возможно, свыше сотни разных заболеваний с этим названием. Если мы возьмем всего лишь один пример — скажем, рак груди, — то обнаружим, что только это конкретное заболевание насчитывает множество разновидностей. Одни из них развиваются в результате реакции на женский гормон эстроген. Другие наиболее резко реагируют на белок под названием эпидермальный фактор роста. Ген BRCA1 в одних случаях рака груди репрессируется или мутирует, а в других — нет. Некоторые виды рака груди не реагируют ни на какие известные нам факторы роста рака, но могут оказаться восприимчивы к другим сигналам, которые мы пока не способны идентифицировать.
Поскольку рак представляет собой многоступенчатый процесс, два пациента, симптомы болезни которых выглядят очень схожими, могут страдать от совершенно различных молекулярных процессов. Их заболевания могут быть следствием разных сочетаний мутаций, эпигенетических модификаций и других факторов, инициирующих рост и развитие опухолей. А это значит, что разным пациентам требуются разные виды и комбинации противораковых препаратов.