— Понимаете, Александр Степанович, — начал Цветков, — Преступление, которое мы расследуем, случилось в Новогиреево, что под Москвой. Скажу Вам откровенно, надеюсь, это останется между нами, но вашим изобретением заинтересовались народовольцы. Кое-кого мы уже арестовали, но записи и чертежи исчезли.
Морской офицер, стоящий у дверей, помрачнел. Дело, в котором он принимал участие на начальном этапе, принимало серьёзный оборот.
— Мы обнаружили только когерер, — продолжил Рябичкин. — Вспомните, пожалуйста, не исчезли ли какие-нибудь другие части прибора. Так нам было бы легче искать преступника.
— Хотя макет был чудовищно разбит, я тоже заметил отсутствие когерера. На стекольном заводе в Санкт-Петербурге нам изготовили новый. Другие части прибора остались на месте. Искорёженные, погнутые, разорванные, но остались. А в сейфе… исчезли материалы, касающиеся исключительно «грозоотметчика». Так назвали мой прибор из-за способности фиксировать электрические разряды в атмосфере. По всей видимости, грабители хорошо знали, за чем лезут.
— Александр Степанович, вы не заметили до происшествия каких-нибудь подозрительных людей, крутящихся возле минного класса или вообще училища? Может быть, кто-то расспрашивал о приборе.
— Да нет. Только учащиеся. Но я их знаю уже не первый год. А по поводу посторонних посетителей вам лучше узнать у охраны.
— Благодарим Вас, именно так мы и сделаем, — Роман, чувствуя, что разговор заканчивается, решил подвести черту. — Мы пока поработаем в Кронштадте, и, если позволите, будем обращаться к Вам в случае возникновения вопросов.
— Конечно. Когда у меня есть свободное время — я всегда к вашим услугам, господа.
Попов дружески взглянул на Рябичкина, улыбнулся и пожелал полицейским удачи в расследовании дела. Электротехника не могла долго ждать. Каждый малюсенький электрон, бегущий по проводам, взывал к учёному.
Какое высокое синее небо над Финским заливом! И через весь небосвод размытые полосы перистых облаков, уходящие вдаль за горизонт. Оно безгранично. Ощущаешь себя пылинкой в пространстве мироздания. И как же манит к себе эта синева. Как это у Есенина — «… только синь сосёт глаза…». Точнее не скажешь. Аж голова закружилась…
Алексей перевёл взгляд на бренную землю. Перед глазами пробежала компания тёмных расплывчатых пятен, но, через минуту, нормальное зрение вернулось. То ли это от морского воздуха, то ли после нервного срыва, когда погиб Николка. Раньше такого не было. Видимо здоровье ещё не совсем восстановилось.
Он стоял возле левого торца здания Морского училища, у раскидистого дуба, по которому проникли преступники. Цветков с морским офицером отправились в караулку беседовать с охраной, а Алексей решил ещё раз осмотреть дерево.
Вглядываясь в тёмные ветви, тянущиеся к окнам дворца, он вспомнил родную дубраву, и ему вдруг нестерпимо захотелось, чтобы Штольцен с Купавиным были рядом. Опытные, спокойные. Как бы они помогли одним только своим присутствием. Здесь, в Санкт-Петербурге, конечно интересно, но дома лучше. Дома своё маленькое счастье. И любовь. Возник образ красивой улыбающейся Машеньки, и очень тепло стало на душе. Эх, надо заканчивать это дело и домой… домой…
Так, что же мы тут имеем: одиночное дерево, растущее на газоне, ветку, подходящую прямо к стене, и само окно. На покатой ветке или узком подоконнике вряд ли могло что-нибудь остаться. Офицер говорит, что осматривал дерево. Поверим ему в первом приближении. А вот трава возле дерева и под окном. Не может быть, чтобы военные ползали тут на карачках. Всё равно, что искать иголку в стоге сена. Но,… вспоминая один задачник по занимательной физике, чтобы найти пресловутую иголку — магнит нужен.
Алексей довольно потёр руки. Чтоб в Инженерном училище да без магнита. Быть такого не может. Он снова направился к входу.
Караульный, получивший приказ пропускать полицейских, козырнул.
Рябичкин осмотрел коридор первого этажа: станция испытания паровых машин, станция испытания строительных материалов. Дверей было немного, видимо станции занимали всю площадь первого этажа. Занятия уже закончились, и двери оказались закрыты. Скорее всего, и на других этажах та же история. Что делать? Опять беспокоить Попова. Ужасно неудобно, но делать нечего.
Алексей робко постучал в кабинет:
— Великодушно извините, Александр Степанович!..
Следующий час молодой полицейский провёл, сидя на корточках и медленно переходя с места на место. В руках он держал великолепный красно-синий магнит в форме подковы. Большой и мощный. Всё железное в радиусе двадцати сантиметров просто обязано было притянуться и не дёргаться. Закон физики, чёрт побери!..