Все бы ничего, но кому-то из участников взбрендило создать aireа candi* приличных размеров. Шар поднялся в воздух и рухнул вниз, проломив дорожку и, кажется, пол. Пришлось Егору возмещать убытки, но незапланированные траты не умерили его пыл.
- Знатно повеселились, - сказал он, прощаясь с приятелями.
Ну, если моему мужчине понравилось, то и мне тоже. Люблю, когда у него хорошее настроение.
Я безжалостно распрощалась с гардеробом. Платья и праздничные туалеты, надетые один-единственный раз, ломились из шкафа, отчего дверцы не закрывались.
Для помощи была привлечена Аффа. Сначала она оскорбилась, когда я предложила забрать шмотки.
- Афка, скоро мне будет не до них. Или выбрасываю платья на помойку, или ты реализуешь их по своим каналам. Доход от продажи - пополам.
Аффа подумала и согласилась. Я не сомневалась, что она задействует мою стилистку. Вива достаточно потрудилась, зарабатывая себе славу и имя, и теперь имя работало на неё. Уж не знаю, как девчонки сговорились, но в ателье Вивы на манекенах появились модели, в которых ходила дочь министра экономики, недавно вышедшая замуж. Видели сногсшибательную свадьбу по телевизору? Вот-вот, это те самые платья - уникальные, неповторимые, эксклюзивные.
Кстати, Вива предложила мне выставить на витрину и свадебное платье, а вот фату велела оставить в качестве символа семейного благополучия.
Помимо сессионной зубрежки я увлеклась изучением растительного и животного мира западного побережья. Если на краю света нет профессиональной медицины, придется использовать натуральное сырье, имеющееся под рукой. Для поиска я воспользовалась библиотекой Константина Дмитриевича. Научно-исследовательской литературы о побережье отыскалось катастрофически мало, но дед Егора предположил, что тамошняя флора и фауна - такие же, как и на востоке страны, за небольшими различиями.
И я погрузилась в составление рецептов, подходящих для условий западного побережья. Вбивала в память композиции и дозировки, заучивала полезные свойства трав, растений, грибов. Головная боль, зубная боль, остановка кровотечения - венозного, артериального, лечение ожогов, гнойников, лишаев, гангрены, отитов и конъюнктивитов... Снадобья от зачатия и язвы желудка, мази при радикулите и хондрозе... Помощь при инсульте, остановке сердца, открытом и закрытом переломе...
- Вам не помешало бы базовое медицинское образование, - сказал с уважением Франц-Иосиф, которого впечатлила моя одержимость.
Послушав руководителя, я записалась на курсы сестринского дела при центральном госпитале жертв вис-воздействий. Всегда боялась крови и гноя, а тут как отрезало. Черт, нигде не успевала! Торопилась из центра столицы в общежитие, затем в институт, потом снова в общагу, а следом - на встречу с поверенным. Лето проносилось мимо меня: шумные улицы, серая от пыли листва, которую обмывали искусственным дождем, пробки на дорогах, выхлопные газы, просачивающиеся в салон машины. Дэпы* по-прежнему сопровождали в поездках, довозя до пункта назначения на своей чудо-машине, которая в огне не горит и в воде не тонет. Егор оставил попытки утихомирить меня, помалкивали и его родители. После обеда у премьер-министра, отпустившего мне на счастливую семейную жизнь год... нет, уже одиннадцать месяцев... мы больше не возвращались к разговору об ультиматуме Рубли. Потому что беспокоило другое.
Однажды, перед отъездом из белой зоны, куда мы приехали на воскресный ужин, вышло так, что Ираида Владимировна и я остались в гостиной.
- Маша (ох, и трудно выговорить приличное имя вместо жаргонной Басты) сказала, что после окончания этого курса уезжает на восток.
- Пожалуй, мы не станем дожидаться завершения учебы, - ответила мама Егора. - Артём Егорович решил, что Маша улетит на следующей неделе.
- А вы?
- А я... отправлюсь следом после того, как провожу вас.
"После того, как вы с Егором уедете на побережье", - не сказалось вслух, но прочиталось в её глазах.
Получается, семья разваливается. Разъезжаются, кто куда. И отъезд Егора - дело решенное. Ираида Владимировна смирилась с расставанием.
- Простите меня. Я не хотела.
- Разве есть, за что винить? - улыбнулась она. - Наоборот, всё будет хорошо. Я уверена.
- Эва, вот ты где, - заглянул Егор в гостиную. - Нам пора, поздно уже. Мам, пока. Созвонимся.
- Гошик, что происходит? - напала я на него, когда мы сели в машину. - Кто на запад, кто на восток, кто на юг. Почему?
- Потому, - ответил он резковато. - Это мужские дела. Я отправил бы тебя вместе с мамой подальше отсюда, но никак не на побережье. Ты же вбила себе в голову, что хочешь туда - ни раньше, ни позже.
- Да, вбила, - обиделась я. - Если приспичило, оставайся здесь. А я поеду на побережье.
- Эвка, всё давно обговорено и уже не изменится. Документы вот-вот выйдут, но пока что застряли у Рубли. Семут каждый день проверяет и перекладывает на видное место.
Егор все чаще пребывал в раздраженном настроении. Помимо работы он погрузился в учебу, стремясь нагнать пропущенные занятия. Наши развлечения свелись к минимуму, да, в общем-то, на них и не хватало времени. Цертамы* и рогейны* превратились в зыбкие миражи. Однажды Егор поучаствовал в гонках на кольцевой трассе, но от него не искрило прежним азартом и предвкушением победы. Он пришел к финишу в числе последних участников, не больно-то огорчившись проигрышем. Так, размялся, проверив быстроту реакции, - и харэ. Его беззаботность исчезла, уступив место затаенному и непроходящему беспокойству. Я чувствовала тревогу Егора в словах, жестах, эмоциях. Теперь он часто разговаривал с отцом и с дедом по телефону и приватно при встречах. Однажды Севолод тоже приехал в алую зону, и мужчины, запершись в кабинете, беседовали, пока я рылась в книгах, выискивая рецепты забытых снадобий.
На следующий день Егор сообщил, что мой отец отправляет мачеху с детьми к её родственникам. Погостить, развеяться. Ну да, как же.
- Гош, мне страшно, - сказала я вечером, устроившись на его плече. - Почему все разъезжаются?
- Чтобы отдохнуть, милая. Летом в столице жарко и нечем дышать, - ответил он, наматывая мой локон на палец, а сам глядел в потолок, о чем-то задумавшись.