- Значит, моя мама - несоответствующая компания? - вспыхиваю я. - И дед Митяй тоже не соответствует твоим критериям? Значит, с высокомерными жлобами не стыдно общаться, а со слепыми - западло?
- Что за словечки? Откуда понабралась?
- Оттуда, - огрызаюсь, упрямо воротя нос в сторону.
- Послушай, Эва... - Муж начинает расхаживать туда-сюда, сцепив пальцы в замок. - Неужели тебе нравится отсутствие элементарных удобств? Чтобы помыться, нужно набирать воду из колодца. Чтобы согреться, нужно натопить печь, и благо, если дрова наколоты заранее. Чтобы поесть, нужно сперва приготовить. Чтобы постирать вещи, нужно их полоскать в ледяной воде... Да, я люблю комфорт. Люблю, когда заднице тепло в удобном и отапливаемом туалете, и не хочу в мороз снимать штаны на толчке. Люблю, когда под рукой есть рулон с туалетной бумагой, а не лист лопуха. Люблю, когда из крана бежит горячая вода. Люблю электрическую бритву. И электрический свет люблю, а не доисторические лучины. В конце концов, мне надоело прятаться в бане и прислушиваться к каждому шороху! Я хочу заниматься с тобой любовью, а не высокоскоростным трахом... Выслушай меня! - потребовал, заметив, что хочу возразить. - Я беспокоюсь за тебя... Ты нагружаешься, устаешь. И хотя не веришь мне, но еще раз повторю: ты беременна. Да, Эва, так и есть, но ты отказываешься признавать. Упрямясь, ты рискуешь не только собой, но и нашим ребенком... Удивляюсь твоей беспечности... Ты не жалеешь себя, а ведь запросто можешь переохладиться, можешь потянуть спину. А на побережье нет врачей и нет аптек. У тебя может произойти этот... как его...
- Выкидыш...
- Да, он самый. Вспомни, что говорил дед о твоей родословной. В вашем роду дети - большая редкость, и нужно считать невероятным чудом, что у нас получилось. Эва, что с тобой? - опустился он на корточки.
Оказывается, я не заметила, как съехала по стене.
Что со мной? Ничего. Меня всего лишь долбанули обухом по голове. Или нет, отвесили несколько полновесных оплеух. Слова Егора вышибли воздух из легких, ударив под дых со всего маху.
- Эвочка, ну, не плачь... - Он сел рядом и, обняв, притянул к себе. - Разве я не прав?
- Я не хочу... Не хочу здесь... Их тут пятеро...
- Шестеро, - уточнил муж, поняв, о ком идет речь.
- Пусть шестеро. А в Магнитной живет больше трех тысяч, - расшвыркалась я. - Они не поймут, станут презирать... Скажут, неженка и трусиха... И маме попеняют.
- Пусть попробуют. Чье мнение тебе важно: своё или чужое?
- А мама? Как ей объясню?... "Извини, но дрянские условия... в деревне... мне не подходят... Хочу сытости... и отожранную морду", - выдавила шмыгая.
- Эвка! Откуда такие словечки? - спросил Егор строго.
- Из жизни.
- Думаю, твоя мама согласится с нашим выбором. Она желает тебе счастья. Пойми, мы приехали к ней как нахлебники. А теперь погостили, и довольно. Твоя мама, конечно, виду не подает, но посуди сама: мы едим, пьем, жжем дрова, уголь, уничтожаем запасы. Здесь и так сложно живут, а мы усугубляем. Она ж надорвется, чтобы угодить нам.
- Ничего мы не усугубляем! - воскликнула я в запальчивости. - Вот выдадут паек, и компенсируем съеденное.
- Эвочка, ну, пойми. Разве ж вы расстаетесь навечно? Пятнадцать минут ходу... на лошади, - хмыкнул он, - и ты в Шлаковке.
Нет! - воспротивилось всё во мне. Заорало, оглушило. Не хочу! - зарычал мой зверь. Взревев, поднялся на задние лапы и принялся раскачивать клетку. Ему плевать, морозится задница на толчке или греется в тепле на унитазе. Ему плевать, на чем спать: на печке или на пуховой перине. Его хотят посадить на цепь и держать впроголодь, награждая милостивыми подачками.
- Еще неясно... Может быть, это гормональный сбой, - хлюпнула я носом.
- Вот видишь! На Большой земле ты сделала бы анализ и узнала через пять минут. А здесь гадай - не гадай, ничего неясно. Но я уверен. Как мне убедить тебя?
- Никак. Подождать, наверное. Неделю или две.
- Подождем. А пока никаких физических нагрузок. Но когда диагноз подтвердится, придется нам возвращаться на Большую землю, - муж поцеловал меня в висок.
- Не хочу! - сбросила я руку Егора с плеча. Мне мало. Мне не хватило времени. Катастрофически.
- Ну, хорошо, - согласился он терпеливо. - У нас есть время в запасе. Месяц или два никого не надорвут.
Два месяца - это август и сентябрь. Совсем мизер!
- Пять месяцев! Полгода!
- Эва... - рассмеялся муж. - Через пять месяцев Новый год. Снег ляжет, начнутся морозы. Нужно ехать по теплу, чтобы не окоченеть в пути. Ну, хорошо. Крайний срок отъезда - середина октября.
- Да... Наверное, - понурилась я.
Ну, почему так получается? Кто-то прыгает до потолка, узнав о нечаянной, но желанной беременности; кто-то плачет от счастья, увидев заветные полоски на тесте, и возносит благодарность высшим силам. А я не рада. Совсем. Конечно, мама не будет препятствовать переезду в Магнитную. Ради меня она пожертвует всем. А узнав о беременности, обязательно расплачется и уж точно выпроводит из Шлаковки, беспокоясь за мое здоровье.
- Присмотрись, Гошик, - поднялась я на ноги. - И на побережье рожают - и ничего. Ты думаешь, ребенка можно потерять, перенапрягшись или заболев. Но выкидыши случаются и на нервной почве, причем довольно часто. Валяй, скажи этому... Клещу, что согласен на его предложение, и тебе обеспечат задушевные вечера в избранном висоратском обществе. Вас же мало, поэтому нужно держаться вместе, - передразнила я.
- Эва, прекрати, - нахмурился он.
- А знаешь, что? Мой синдром перевернет Магнитную с ног на голову, я чувствую. Обостренная интуиция, так сказать. Так почему бы не начать апокалипсис с избранных элитных боровов? Пора встряхнуть сонных мух.
- Постой, Эва...
Но ноги понесли меня к крыльцу. В фокус попало встревоженное лицо мамы.
"Что случилось?"- спросили её глаза.
"Без проблем" - показала я руками. - "Жизнь прекрасна и удивительна".
Ввалилась в приемную, опередив джентльменство мужа, и уселась, нога на ногу, демонстративно постукивая пальцами по столу и с преувеличенным пофигизмом рассматривая интерьер, - лишь бы не встречаться глазами с Егором.