Была Вива, выгрузившаяся из машины с объемистой сумкой и платьем в черном чехле. Для стилистки выделили малую гостиную на первом этаже, и Вива строго-настрого запретила посторонним входить и отвлекать по мелочам. Она собиралась творить сказку.
Сегодня Золушка выходит замуж за Принца. Сегодня её ножки примерят хрустальные туфельки, а кожу обласкает белье из нежнейшего шелка.
Вива выпотрошила сумку, вывалив гору флакончиков, бутылочек, тюбиков, карандашей и прочей косметической мелочевки. Удивительно, как она умудрялась находить нужную вещь в куче мале. Стилистка трудилась над моим обликом не меньше пяти часов. Пару раз в малую гостиную приносили подносы с завтраком, но Вива, увлекшись, забыла о еде, я же забыла о перекусе от волнения. Омлет остыл, как и кофе со свежеиспеченными булочками. Ломтики буженины потаскал Кот, прохаживавшийся кругами по гостиной.
В промежутке между наведением экстракрасоты Вива помогла мне надеть, застегнуть и прикрепить. Наконец, она отошла в сторону. За каждым её ухом торчало по две кисточки.
- Бесподобно, - поцокала Вива языком. - Наслаждайся.
И я насладилась.
Насладилась совершенным, не моим лицом. Насладилась сложной прической с добавлением искусственных прядей, закрепленных бриллиантовыми булавками. Насладилась диадемой, к которой крепилась фата из кисеи, украшенной искусным кружевом. Вива трудилась над ней полтора месяца. Насладилась и платьем. Лифом из атласа с гипюром, удачно подчеркнувшим грудь и сузившим талию, и верхней пышной юбкой из органзы, расшитой серебряными нитями. Юбка струилась, опадая волнами и укрывая пол, отчего создавалось впечатление, будто вокруг меня белопенное море. И сама я плыла, точно на волнах. И сверкающее колье - куда же без него?
Мастерство Вивы воссияло немеркнущей звездой. Однако любование в зеркале вышло каким-то отстраненным. Словно это не мое отражение, а чужое. Нарядили куклу, чтобы развлечь толпу, и кукла вышла на редкость исключительной.
Я могла бы упиваться обликом, созданным стилисткой. Я стала бы вторым в истории Нарциссом, правда, женского пола. Но валящая с ног красота легла поверх тела, не сумев пробиться к душе. Неужели внешний лоск так важен? Очевидно, кому-то важен.
У входа ждал лимузин - белый и длинный. А еще прислуга в полном составе, Зинаида Никодимовна и самый старший Мелёшин. И солнце на голубом небе. Ни облачка, лишь белый раскаленный диск в зените.
- Смотри, и погода на твоей стороне, - заметила Вива. - Наверное, специально для тебя разгоняли тучи.
Произведенное впечатление оказалось достаточным, чтобы после потрясенного ступора собравшиеся захлопали, отбивая ладоши, в том числе и хозяин поместья. Когда я аккуратно спустилась по ступенькам, он поцеловал мне руку и проводил к распахнутой двери лимузина.
Помимо меня в салон забрались Зинаида Никодимовна, дед Мэла и Вива. Всю дорогу стилистка поправляла, разглаживала и распрямляла несуществующие складки на платье, чтобы оно смотрелось выигрышнее. Константин Дмитриевич сидел напротив и посматривал то в окно, то на нас с Вивой, старательно сохраняя серьезный вид. Зинаида Никодимовна глядела на меня как клуша на ненаглядного птенчика, прижав ладони к груди. Сегодня она выглядела замечательно, как и полагается светской даме слегка за тридцать. Ведь утром вместе с Вивой приехала стилистка из её салона, специально нанятая для моей компаньонки.
До Городской управы покатили и две машины сопровождения, взявшие наш лимузин в тиски. По мере приближения к центру города кавалькада выросла. Сзади и на соседних полосах движения пристроились автомобили, с которых, по всей видимости, велись репортажи в прямом эфире. Несколько раз параллельно с лимузином равнялись мотоциклисты, чтобы сфотографировать или снять на видео, но из-за затемненных стекол в машине попытки оказались бесполезными.
Испытывала ли я тщеславное удовольствие оттого, что поездка к Городской управе напоминала длинный караван? Наоборот, хотелось стать меньше ростом и забиться под сиденье, а лучше бы превратиться в невидимку. И все хотели посмотреть на меня, словно на уродца в цирке.