- Вот настырная девка, - подосадовал Игнат. - И в кого упрямая как коза?
- В тебя, - ответила хозяйка, раскатывая тесто скалкой.
- Куда ни плюнь, везде бабьё, и каждая с норовом, - проворчал хозяин. - А Пашка вообразила себя местной царицей, в кузню подалась. Неужто надумала Магнитку под себя подмять? Я, между прочим, тебя спрашиваю, - обратился он к супруге, но та промолчала. - Её ж ни один нормальный мужик за себя не возьмет. Кому нужна баба с силищей в руках? Чуть не по ейному, сожмет беднягу и кишки выдавит. Хоть ты, друг, спасешь этот богом забытый угол от бабского засилья, - пожал он руку Егора. - Ну что, отметим знакомство?
- Я тебе отмечу! Я тебе отмечу! - хозяйка замахнулась скалкой.
Не знаю, чем закончились семейные разбирательства, потому как мы вышли из дому. И опять мама пояснила, что Игнат, у которого четыре дочери, считает этот хутор заговоренным. Бабьим царством. Мол, здесь хорошо родятся девчонки, а мужики постепенно вымирают.
- Интересная байка, - рассмеялся Егор. - Хотя в любой байке есть доля правды.
К последнему дому мама подошла, заметно нервничая. Хозяева - семейная пара в возрасте уж точно не моложе самого старшего Мелёшина - возились во дворе. Бодрые старички, несмотря на преклонные годы. Увидев нас, они побросали дела.
- Ну-с, дай-ка на тебя погляжу, - завертел меня старик, осматривая. - Вот, значит, из-за кого наша Илюшка все глаза выплакала. Каждый день за околицу бегала. Уйдет с утра и стоит до позднего вечера, пропустить боится. Я говорю: "Не дрожи, чай, не малое дитё, найдет дорогу", а она будто не слышит. Исхудала как доска стиральная, ожидаючи.
- Разве ж тут найдешь, дядь Митяй? - оправдывалась мама. - Запросто можно заблудиться и уехать не туда. Свернули бы налево и плутали по Блюмке допоздна.
- Ничего, в двух соснах не заблудились бы. В Блюмке всегойтось три двора... Мда, тощевата твоя дивчина. Худющая как шкелет. Силенок маловато.
- Откормим, - сказала мама. Я видела, ей важно мнение пожилой пары. Наверное, потому что эти люди заменили отца и мать, вырастив и дав путевку в жизнь. А еще потому что они были маминой общейкой.
- Не похожа на отца, - заметила седовласая хозяйка, разглядывая меня. - Вылитая Илюшка. Папаша был жук жуком, а дочка-то посветлее будет.
- Наша порода перетянула, - крякнул дед, не подозревая, что попал в точку. Огладил седую бороду и переключил внимание на Егора. - А ты, стало быть, зятёк?
- Стало быть, так, - ответил тот.
- А что ж ты, зятёк, умеешь руками делать? Может быть, печки кладешь?
- Не кладу.
- А может, по дереву робить обучен?
- Не обучен.
- Может, куёшь или чутье на руды имеешь?
- Не кую и не имею.
- Так зачем ты, мил человек, здесь нужен? Дармоедов у нас нет. Каждый при своем деле и хлебушек на халяву не кушает.
- Митяй! - осадила речистого деда жена. - Гости ж как-никак!
- Дмитрий Ионович! - воскликнула мама дрожащим голосом: то ли от возмущения, то ли от обиды.
- Спасибо, погостили, пора и честь знать, - сказал Егор спокойно, хотя на лице гуляли желваки. - Эва, пойдем.
- Постой, хлопец, - придержал его дед. - Куды собрался? Мы ж не дознакомились. Вертухайся, будем чай пить. Софочка, накрывай на стол. Как, говоришь, тебя зовут?
- Егором.
- Егор... Добре. Хорошее имя. А из чьих будешь? Фамилья есть?
- Есть. Мелёшин я, - ответил муж ровно.