И чемпиончик решился. Нагрянул в общежитие к Эве, придумав повод: просьбу о помощи с личным делом. На следующий день Мэл встретил крепыша и предупредил: "Без спросу подойдешь к Эве, поставлю на костыли". Он и не догадывался, что рука спортсмена сжимала в кармане полосатую резинку для волос, а в голове прокручивался сценарий будущего преступления.
- Гад! - не сдержался Мэл и, сбросив заклинание, заехал рассказчику по скуле. - Она ведь была твоей девушкой. Как ты мог?
Рябушкин смог. Потому что испугался за родных.
- Это страшные люди.... Они продемонстрировали... наглядно, - проблеял крепыш. - А Эве-то что? Отец отмазал бы её, мне так сказали.
И Мэл заехал кулаком во второй раз.
Сценарий был таков. На ночь чемпион оставил артефакт в спортзальной раздевалке, а на следующее утро вынес бы раритетную вещь из института и подкинул в чуланчик Эвы. Ему пообещали вскрыть замок в комнатушке на первом этаже общаги, пока студенчество на занятиях.
- Об остальном не волнуйся, - утешили кредиторы. - Твоё дело - маленькое. Вынес и радуйся, что долг покрыт.
Зато Мэл живо представил продолжение истории. Разгорелся бы нешуточный скандал. Поди ж догадайся, где находится украденный артефакт. Эва собрала пожитки и думать забыла о комнатушке. Резинка для волос на месте преступления - достаточная улика, чтобы сыщики ринулись в общагу для обыска. Началась бы кутерьма. Наверняка подкупленные репортеры ждали условного сигнала на низком старте.
Но Рябушкину не повезло. Во-первых, Стопятнадцатый пришел в институт не вовремя и поднял тревогу. Во-вторых, Монтеморт при выходе схватил с поличным, чего спортсмен никак не ожидал. Он же своими глазами видел библиотечные книги в комнате Эвы!
- Я бы с радостью убил тебя, но ты мне нужен живым. Продолжай, - процедил Мэл, потирая кулак. Оба чемпионских глаза заплывали фингалами.
Рябушкин поведал о тех, то предложил подставить Эву. Поведал об игорных клубах, где бывал, о людях, которым должен. О том, как от беспросветного отчаяния съездил к полуслепой бабуле, живущей в пригороде, и украл кое-какие антикварные вещицы и шкатулку со скромными фамильными украшениями, чтобы расплатиться с долгом. Как ни странно, спортсменчик не сожалел, что его угораздило связаться с дочкой второго замминистра финансов.
- Она не такая, - опроверг, когда Мэл попытался рассказать об истинном характере девицы.
Ладно, болезных умом не калечат. Эвкин синдром и так превратил человека в морального урода. Пусть едет на все четыре стороны подальше от столицы. И забудет об Эве. Навсегда. Ведь забудет?
Рябушкин поклялся.
Мэл задумался. Спортсмена явно подставили. Раскрутили на немалые деньги и кинули. Кому помешала Эва?
Он обратился к деду, а тот - к отцу. Детство какое-то, но Мэл не мог переступить через себя. Общался с родителем официально, по-деловому.
Подозреваемых прощупывали осторожно, чтобы не спугнуть, а потом взяли скопом. И понеслось. Допросы, дознания, очные ставки, глубинный гипноз, сканирование памяти.
Дернули паутину, и потянулись нити к Влашеку и к Мелёшину-старшему. К их альянсу. А предысторией стали полиморфные способности Эвы.
Подслушанный ею разговор в Моццо о том, что бывший начальник Первого департамента собирается бежать за границу, Мэл передал деду, а тот - отцу. Кузьму и его подельников арестовали, доступ к счетам перекрыли. Переведенные за бугор денежные средства министерство экономики вернуло в государственную казну, заполучив похвалу премьер-министра. Но кое-кто из сторонников Кузьмы схоронился на свободе и решил отомстить, для начала передав "привет" через Эву. Дочь-воровка министра экономики ославила бы отца на всю страну со всеми вытекающими последствиями.
Так что Эва, того не зная, находилась в шаге от катастрофы, виновником которой стал её бывший парень Петруша. Хотя Мэл не сомневался, что пацифизм Эвы оправдал бы предательство чемпиончика. "Петя ни в чем не виноват. Он - жертва обстоятельств. Его заставили, бедняжку" - сказала бы она. Тьфу.