Кому-то пришло в голову посадить Стеню на снег, затем в холодную воду, полагая, что это снимет жгучую боль. Снег прикладывали к ошпаренным местам и после.
Девочка плакала. Догадались затем смазывать ожоги топленым салом.
Стеня указывала пальчиком на обожженное и просила мать: «Вот тут помажь и вот тут, — и вздыхала по-взрослому, — ох, Господи!..»
Умерла девочка не к утру, а через несколько дней, умерла от воспаления легких: ее простудили, держа голышом в снегу и в холодной воде.
И умолк звонкий голосок, умолкло лепетанье, ушла Стеня, первенец. Открыт счет потерям. Маленький гробик отнесли на печальный курган.
Конечно, вряд ли свекор и Михаил сказали в один голос: «Если она умрет, мы тебя выгоним»; добрый, немногословный Михаил такое и не выговорит. Но в том неожиданном несчастье, вина за которое легла на Пестю, в горе и жалости за девочку с Пестей, наверное, не церемонились и наговорили ей всякого, не считаясь с тем, что это ее дочка, что у нее и самой черно в глазах.
Епистинья позже никогда не жаловалась на свекровь, вообще в рассказах о прошедшей жизни не касалась своих отношений с нею. Очевидно, душевных отношений не сложилось, но и не было чего-то непримиримо злого.
Ведь и у Акулины судьба не подарок: по домашнему, семейному преданию, она еще там, в селе Снитском Курской губернии, выкармливала грудью щенков барина по его приказу… Свекровь могла, очевидно, упрекать Пестю, что она пришла в семью бесприданницей, с пустыми руками, но, сама труженица, она не могла не видеть, что за руки оказались у Пести. Пестя — толковая работница, расторопная, терпеливая, старательная, кричать и ругаться не умела, не капризничала. В домашних делах Акулина сразу почувствовала облегчение, хотя, как и положено, она показывала свою власть над снохой-бесприданницей.
Свекор Николай, труженик, мастер, бывал и добрым, бывал и сердитым, зла подолгу не держал. Но в отношениях к женщине принял правило казаков: бабу всерьез не принимать. Однажды Пестя попросила его взять в семью ее сестру Одарку, которая вышла замуж за казака; тот относился к жене, иногородней, да еще из бедной семьи, в худших казачьих традициях: издевался, бил, выгонял из дома. По принятому у казаков обычаю, когда хозяин возвращается откуда-то верхом на коне, жена должна встретить его, открыть ворота. Замешкалась ли Одарка, или упустила из виду, но не встретила мужа, не открыла ворот. Тот набросился на нее с кулаками, избивал немилосердно, Одарка едва вырвалась, оставив в руках мужа разорванное платье, и в чем мать родила убежала в степь, где пастухи дали ей кое-какую одежду… Свекор принять Одарку отказался: «Даден собаке мосол, хоть сразу ешь, хоть долго грызи», — ответил он расхожей, принятой здесь бытовой мудростью. Не вступился за сестру и Данила. Наверно, и Николай, и Данила опасались связываться с казаками, покушаться на их давние, запорожских времен правила… О судьбе Одарки больше ничего неизвестно; высветился во тьме ушедшего времени кусочек ее жизни, и все исчезло.
Михаил с Пестей решили отделиться и жить своим домом. Задумала-то это, похоже, Пестя. А уж чего задумает жена, то потихоньку, но упрямо добьется от мужа, настоит на своем. «Ночная кукушка денную перекукует».
Глава 5. МОЛОДАЯ ХОЗЯЙКА
С того времени жил он со своей женой по-царски, ездил в коляске, пиры задавал; на тех пирах и я бывал, медвино пивал…
Сказка
Дом невелик, да лежать не велит.
Пословица
Какая же молодая женщина, выйдя замуж, не мечтает быть в доме полной хозяйкой. Это естественно, нормально. Она как бы распрямляется, все ее душевные качества и черты характера, вся ее жизнь, наконец, приобретают направленность и главный смысл. Что бы там ни говорилось, а главное предназначение женщины — быть хозяйкой дома, матерью, хранительницей очага, душой семьи.
Да и чем еще можно заниматься на маленьком хуторе в степной глуши молодой крестьянской женщине, которой не удалось ни одного дня поучиться в школе, даже просто овладеть грамотой. Поэтому все силы эти женщины отдавали дому, семье, хозяйству — своему древнему, вечному, милому сердцу предназначению… В недрах народной жизни — в степных станицах, на хуторах, в лесных селах и деревнях, маленьких городках и поселках, горных аулах и кишлаках, в глуши, в тишине медленно, тягуче текло время, шла огромная, загадочная работа. Тихо покачивались на невидимых крюках колыбели наций. Тут совсем «незаметно» жили и умирали люди, создавались песни, сказки, легенды, рождались и росли дети. Чистой душой дети впитывали прелесть дождей и гроз, метелей и звездных ночей, полуденного зноя, цветов и родников, чувствовали любовь матерей, слушали их простые ласковые слова и песни. Таинственно и мощно копились, росли силы народов, наций.