— Вот ты говоришь — истина. А разве на самом деле речь идет об истине, даже для тебя? Это скорее просто волеизъявление.
— Ладно, допустим, ты веришь в жизнь, — сказал Ансена, не поворачивая головы в сторону Альбера. — Вернемся к этой теме лет через пять-шесть. В один прекрасный день то, что нравится тебе сейчас, больше не будет тебя интересовать, а люди тебе прискучат. Затем наступит другой день, когда тебе покажется, что твое прошлое и твоя жалкая любовь к жизни вообще никогда и не существовали. Со всех сторон тебя окружит небытие, и на смертном одре тебе, возможно, придется осознать, каким обманом было твое существование. Так вот! Если и есть такая идея, которая не утрачивает своей сути и не исчезает на этом переходе от жизни к смерти, то только она одна-единственная и важна в человеке, причем уже с этой вот минуты.
Он заметил Берту, тихо взявшую стакан с подноса, и улыбнулся, глядя на нее, как бы извиняясь за столь серьезный разговор; однако, когда она ставила стакан возле него, она выглядела очень сосредоточенной и, казалось, полностью была поглощена их беседой.
— Ансена — симпатичный человек, — сказала Берта, задумчиво остановившись посреди спальни.
Альбер закрыл окно, упал в шезлонг и вытянулся в нем, закрыв глаза.
Берта перед зеркалом распускала волосы; машинально, как она делала каждый вечер перед сном, Берта протянула руку к металлической вазочке, и в нее одна за другой со звоном полетели шпильки. Вдруг она пристально посмотрела в глаза своему отражению и словно сквозь какой-то туманный вихрь увидела себя одновременно ребенком и старухой.
— Знаешь, бывает, вдруг задумаешься о жизни, и так закружится голова, — сказала она, обратив к Альберу лицо, обрамленное распущенными волосами, которые придавали странное детское выражение ее уже вполне определившимся чертам.
Альбер выпрямился в шезлонге и, нагнувшись, принялся расшнуровывать туфли.
— Вот ты, ты никогда не думаешь о жизни, — сказала Берта. — Я хочу сказать, о ее глубинах, о смерти. Мужчины называют жизнью все то, что заполняет их день: дела, слова. Если бы ты знал, какими пустяками занят день женщины!
Она замолчала и села на край кровати:
— Иногда я чувствую, что мне нужна книга. Такая, в которую можно было бы всегда заглядывать и которую можно было бы читать вечно.
— Ну, книгу-то можно найти. Я приносил, и не одну.
— Да нет. Мне нужна такая книга, которая рассказывала бы обо мне.
— Ну, тогда нужно поискать кого-нибудь из моралистов.
Бесшумно ступая в одних носках, Альбер прошел в гостиную, зажег свет. Стоя возле книжного шкафа, пробежал глазами по длинному ряду заглавий и отверг их одно за другим. Наконец вытащил наобум какой-то том. Потушил свет и ощупью нашел дверную ручку.
— Смотри: я думаю, это как раз то, что нужно.
— Я ее читала, — сказала Берта, взглянув на книгу.
— Ну тогда я дам тебе «Подражание» Фомы Кемпийского.
* * *Берта сидела у открытого окна за маленьким письменным столом и занималась подсчетами; в это время раздался звонок.
В гостиную вошла Одетта и посмотрела на Берту своими большими, немного встревоженными глазами.
— Оказалась рядом и решила заглянуть. Не хочешь со мной прогуляться? Мне нужно зайти в магазин на Елисейских полях. Погода просто прекрасная. Мы могли бы пройтись до Булонского леса. Сейчас всего десять часов.
— Конечно, пройдемся, — сказала Берта. — Только шляпу сейчас надену, и идем.
— Ты по утрам никогда не выходишь из дома? — спросила Одетта, глядя на свое отражение в дверце зеркального шкафа, которую Берта открыла, чтобы достать перчатки. — Скоро уж и выйти-то нельзя будет никуда одной. Мужчины так и норовят пойти следом. Ты заметила?
Берта села и вытянула ногу вперед, чтобы Элизабет было удобнее надеть на нее высокие ботинки.
— У тебя такие красивые лодыжки, я ими всегда восхищаюсь, — сказала Одетта.
Взглянув на свои ноги, она добавила:
— Посмотри, эти туфли мне сшил Фуркад. Красивые, правда? Обувь, чулки и нижние юбки — моя слабость. А жакет мой тебе нравится? Он выглядит немного странновато. Такая уж мода. Мне очень нравится, когда приталено, причем именно там, где полагается, и еще нравятся широкие юбки. Что, мужа твоего сейчас дома нет?
— Альбер ушел сегодня очень рано. Обедать он не приходит. Ты хотела бы с ним поговорить?
— Да, нужно спросить у него об одной вещи.