л не позволял им заходить в кабинет друг к другу. Лишь однажды они вместе проехали в лифте каждый на свой этаж. Её показалось, что Сева как-то неловко чувствовал себя в одной кабине с ней, и они лишь, молча, кивнули друг другу головой на прощание. И ещё она окончательно поняла, что, как бы ей не хотелось отомстить, не было ни малейшего шанса запустить в систему Костину программу и облегчить банковский счёт Володиного предприятия на энную сумму, ради чего она с такой лёгкостью согласилась у него поработать. У неё не было доступа в систему, у неё отсекли любые контакты с теми, кто имел подобный доступ. Поэтому интерес к работе упал почти до нуля, и она лишь автоматически выполняла свои обязанности, дожидаясь того момента, когда решит все свои проблемы, развернётся и уйдёт. Пару раз она встречалась во дворе с Алёной, которая сидела с девочкой на крохотной детской площадке. Они были единственными, кто ей пользовался, потому что других маленьких детей в доме не было. Алёна больше не приглашала её к себе наверх, чему Вероника была только рада. Они ограничивались обменом несколькими вежливыми фразами. Разговаривать было не о чем. Девочка в это время развлекала сама себя, кормя хлебными крошками муравьёв, иногда вскрикивая: — Мама! Посмотри, как они вместе тащат крошку в норку. Мама отвечала односложными: — Да. Да. Вижу. Лишь когда Вероника уходила, девочка вдруг пристально взглянула ей прямо в глаза, и от этого взгляда ей стало не по себе. Как будто девочка что-то знала. То, о чём даже не могла сказать вслух. Она в который раз подумала о том, что эта пара намеренно заперла себя в своеобразной тюрьме, чтобы потом вырваться и попасть в ещё более комфортное заключение. Конечно, они найдут себе квартиру в неплохом районе Нью-Йорка, но будут там чужие. Без языка, без работы, без привычного круга общения. Соседи демонстративно не будут замечать непонятно откуда взявшееся семейство. С обитателями Брайтон Бича они вряд ли найдут общий язык. И что тогда? Сидеть на лавочке в ближайшем парке и с наступлением темноты прятаться в свою норку в человеческом муравейнике, потому что на улицы выползают стаи хищников? Выходить раз в месяц в театр, где не будут понимать и половины из того, что говорят актёры? Или в ресторан, где будут чувствовать себя пришельцами с другой планеты? 'Это их проблема. Не забивай себе голову!' — Уговаривала Вероника сама себя. Но так как думать по большому счёту было не о чем, то в голову лезла всякая чепуха. От тоски она даже позвонила своей приятельнице Юле, чтобы поговорить с живым человеком и, может быть, даже встретиться с ней в воскресенье. Не вдаваясь в подробности, Вероника повествовала о том, как глючит машину, и что она до восьми вечера пребывает в постоянной борьбе. Юля в ответ что-то говорила о проблемах со школой и с детьми и в конце выдала, что дел так много, что она даже не выходит из дома. К тому же в городе ходит грипп, и она не хочет занести его домой, чтобы не заразить детей, что на нормальном человеческом языке означало, что встречи нежелательны, о чём её, скорее всего, проинструктировал муж. 'Судя по всему, муж держит нос по ветру, и уже пошли слухи. А в Москве ведь слухи — главный источник информации'. Чтобы как-то развлечь себя, она попыталась найти место, чтобы с утра побегать, как всегда делала дома, но это оказалось глупой затеей. За ней тут же с громким лаем увязалась стая бездомных псов, а затем ещё стали улюлюкать и свистеть какие-то подростки. Тогда она стала выходить по вечерам, чтобы просто пройтись скорым спортивным шагом, но улицы были плохо освещены, бродили какие-то мрачные фигуры во всём чёрном и с собаками на поводках, она не чувствовала себя в безопасности. Но подобные прогулки позволяли ей связываться с Людой, чтобы её никто не прослушивал в здании. Та уже везде зарегистрировала Веронику, и оставалось лишь внести через банк причитающиеся платежи. Пришелец из другого мира появилсь на её пути неожиданно. Молодой человек спросил, как пройти к метро, и его облик был вызывающе дорогим для этого района. Безупречно одетый красавчик с отличной фигурой. Он пошёл рядом, говоря о каких-то пустяках, как будто они были давно знакомы. Вероника поймала себя на мысли о том, что ей было приятно и волнительно идти рядом с подобный мужской особью, по коже прошёл озноб, как будто идёшь рядом с грациозным, но опасным хищником. Молодой человек что-то заговорил о номере её телефона и о встрече. Она уж было подумала: 'А почему бы и нет?' Однако где-то в глубине сознания сверлил червь сомнения. Она реально оценивала свои женские качества, и красавчики, наподобие этого, обычно не клевали на таких, как она. Но человек живёт надеждой. Немного не доходя до освещённой калитки её дома, молодой человек вдруг резко остановился, и тут она всё поняла: 'А он знает. И где я живу, и о видеокамерах перед входом'. Он знал и не хотел светиться, что означало… Веронике даже не хотелось думать, что это могло означать. Она, молча, продолжила путь по направлению к дому, и, не поворачивая головы, лишь подняла вверх руку, чтобы прощально помахать ей. Сказок в жизни не бывает! 'Итак, они сделали первый ход', - сказала она сама себе. Вероника не стала делиться своими подозрениями с Володей, чтобы тот не подумал, что у неё началась паранойя, но для себя решила, что настало время держаться настороже. Поэтому, когда она в субботу поехала к Люде, чтобы забрать бумаги, то всё время, как ей казалось, незаметно оглядывалась назад, однако не заметила ничего подозрительного. Но оказалось, что плохо смотрела. Как только машина остановилась у дома, где жила Люда, сзади подрулила 'Волга', из которой выскочил молодой парень и сунул ей в лицо какое-то красное удостоверение. — Одну минуточку. — А ты сядь и не высовывайся! Это предназначалось выскочившему из машины шофёру-телохранителю, которого ей дал Володя, и он опять показал своё удостоверение. Тому пришлось подчиниться. — Вам делают деловое предложение. 30 тысяч баксов за то, чтобы вы на три месяца уехали к себе, в Штаты. Хорошие деньги, а? Парень ухмылялся. Он был мерзким. От него просто разило милицейской или уже полицейской наглостью. — Ну, и ещё билет бизнес классом, — добавил он, довольный собой. Ей было просто до тошноты противно стоять перед этим самодовольным подонком, которого прислал какой-то неведомый ей Обухов, чтобы её купить. — Пошёл вон! Она подумала и добавила, обходя его: — Козёл. — Пожалеешь! — услышала она себе в спину. Люда выполнила все её указания, и хотя бы со стороны налоговых органов к ней не должно быть никаких претензий. Оставалось лишь избавиться от квартир, и она была бы свободна, но приходилось ждать, пока две их них не покинут арендаторы. Но по словам Люды ситуация на рынке недвижимости была непростой, и она предупредила, что даже по сниженной цене нет никаких гарантий, что они уйдут быстро. Генерал ещё более убавил её оптимизм. — Чего? Какие налоговые органы? — Протянул он, когда на очередной встрече она напрямую спросила, с какой стороны к ней могут прицепиться, если понадобится. — Да, тебя просто возьмут за переход дороги в неположенном месте и найдут в сумочке наркоту. Заведут уголовное дело и запрут на сутки в обезьянник, пока тебя не вытащит оттуда американский консул. После этого сама уедешь. И очень быстро. Её передёрнуло от подобной перспективы. — А что нужно сделать, чтобы не цеплялись? — Нужно, чтобы за тобой стоял кто-то, кого они боятся. — Вы можете быть этим кём-то, которого бояться? — Я? Да, на кой хрен мне это нужно? Я завязал. И хочу уйти тихо. Всё забыть, как кошмарный сон. Ловить рыбку, ходить с ружьишком. Я взялся помогать только Володьке. Всё-таки служили по соседству. А ты ищи среди своих друзей. Они покруче меня. Если бы он знал об её отношениях с 'друзьями'! — Теперь о Важе, — он переключился на Володины дела, собственно из-за которых они и встретились на рынке. — Эта падла решил встрять в качестве миноритария и урвать свою долю американских денег. Земеля его взял на случай, если понадобится использовать силовые методы решения проблем. Он знает, что Володька — крепкий орешек. — Но он же — депутат. Как он может общаться с такой мразью? Генерал с изумлением глянул в её сторону и даже не стал отвечать на подобную чепуху. — Слушай дальше. Они обо всём сговорились, определили доли и скоро начнут. — Уже начали. Подослали ко мне красавчика, чтобы познакомиться. Генерал разулыбался. — Ну и как мужик? Нормальный? — И не дожидаясь ответа, продолжил. — Ну, это — Земеля. Узнаю его методы. Он идёт первым. Будет давить со всех сторон. Через суды, через налоговиков, через поставщиков. Будет покупать людей. Скажи Володьке, чтобы торговался, тянул время и готовился. Потому что потом в бой пойдёт Важа, и это уже серьёзно. Она вздохнула. Наступали тяжёлые времена. Она уже однажды столкнулась с Важей Шалвовичем. Нужно было поскорее убираться и подальше. — И ещё. Пусть копает под Обухова, моего сменщика. У того рыльце в пуху. Слишком много под себя гребёт, и народу это не нравится. Есть за что зацепиться, тем более уже знают, что он уходит. Не будут бояться. Если накопает, то облегчит себе жизнь. Без Обуха им будет трудно. Володька-то числится за Московской областью, и там будут не довольны тем, что на него наезжает Москва. У нас разделение сфер влияний. И Обухов должен договориться с областью и решить эту проблему, отчислив им что-то с барского стол