— Проклятый Ронан, — пробормотала я.
Мэддокс, сидя сзади, обвил поводья Эпоны вокруг седельного рожка. Он уже совершил свой очередной облёт и заметил лебедя первым. Бедной птице едва не хватил удар от одного только вида дракона в небе.
— Ты знаешь Ронана?
Я немного повернулась к нему.
— А ты?
— Он довольно известный торговец, особенно в Гримфире, Реймсе и Эйре. Будучи капитаном одного из отрядов Охоты, я имел с ним множество неловких бесед.
Я слегка улыбнулась.
— Да, он всегда стоял одной ногой в законе, а другой — в теневом мире Гибернии.
Тело дракона немного напряглось у меня за спиной.
— Подожди… Все эти подработки, о которых ты рассказывала, когда была маленькой…
— Именно. Прямо сейчас ты сидишь в седле с одной из бывших девочек Ронана. И, надо сказать, весьма успешной.
Мне было странно в этом признаться. Как и многое в моей жизни, это было тайной. Отчасти — из-за последствий, которые могла повлечь за собой такая информация, отчасти — потому что люди, связанные с Ронаном, не пользовались особой симпатией у приличного общества.
— Что? Но ты же была ребёнком. Сколько тебе было лет?
— Около… десяти? Одиннадцати? Это было до рождения Каэли, до того, как мы переехали на юг, в Тэлми. Моя мать сумела обмануть одну добрую женщину в Реймсе, которая сжалилась и дала нам комнату почти бесплатно — потому что не могла позволить себе оставить её с маленькой дочерью на улице. Я плохо питалась и выглядела младше. — Я не начала набирать вес и чувствовать себя человеком до тех пор, пока мы не прожили несколько лет в Гальснене. При воспоминании о той поре во рту появился горький привкус. — Но моя мать не воспользовалась возможностью. Дала себя убедить парочке проходимцев из квартала наслаждений и пропадала сутками. Я не могла рассказать хозяйке, чтобы та не заподозрила, что мама не ищет нормальную работу. Так что я сама пошла её искать. И он нашёл меня.
Я поняла, что Мэддокс с трудом сдерживает эмоции — по его медленному, сдержанному выдоху.
— Твоя мама…
— Она всегда была потерянной. Пока не родилась Каэли. Та появилась ненадолго, но с ней мама стала… лучше. Лучшая женщина. Лучшая мать. — Я пожала плечами, как бы стряхивая с себя ту детскую печаль, которая тогда ничего не понимала. — Дело в том, что я ограбила богача на улице. Его кошелёк, жемчужное ожерелье с шеи его собаки и часы. Я была в восторге — если бы удалось всё продать, мы бы могли питаться несколько месяцев. Но в ту же ночь к нам пришёл Ронан. От него в городе ничего не ускользало. Оказалось, что тот богач — грёбаный граф Хеннес. О краже гремели все газеты. — Я потрясла листовкой. — У Ронана глаза и уши даже в сточных трубах. Он договорился с моей матерью, и она согласилась, чтобы я работала на него — в обмен на деньги, которых хватило бы нам на безбедную жизнь.
— Она тебя продала?
Так и было. Я хотела, чтобы она встала на мою защиту, выставила Ронана и его головорезов за дверь, поняла, что я бы не полезла в эту кашу, если бы она просто выполняла роль родителя.
Но этого не произошло.
— Всё равно я бы в итоге оказалась у него. Никто не говорит Ронану «нет». Помнишь, я рассказывала, как однажды в отчаянии пила из лужи? Это было тогда. Он не такой ужасный, как ты думаешь. Пока я работала у него, я никогда не голодала. И многому научилась — у него и у его девушек.
После нескольких долгих секунд молчания Мэддокс тихо пробормотал:
— Например, как перерезать сухожилия на ногах красивым незнакомцам и снимать с них серьги, пока они отвлеклись?
— К примеру.
— Я ненавижу твоё детство, — резко сказал он.
— А я твоё.
Я почувствовала, как он коснулся губами верхнего края моего уха.
Дракон легонько постучал пальцем по листовке.
— А всё это, между прочим, ложь. Бран — сын Дектеры и короля, настоящий Нессиа. Хотя она изначально и хотела обмануть его, Дектера прекрасно исполняла свою роль. Включая супружеские обязанности.
— Ну, тогда мы по-прежнему не знаем, что происходит во дворце.
— Похоже на то.
Спустя десять дней на горизонте уже виднелись горы Хелтер. Мы оказались единственными, кто продолжил путь прямо в Долину Смерти. Остальные группы разошлись в стороны, выбирая обходные тропы. После того, что они пережили в Анисе, я не могла их винить за то, что они не хотели ступать в место, где закончилась война — о котором ходили слухи, будто оно проклято.
Я чувствовала себя чужой и выброшенной из времени, проходя мимо озера Гленн На Сиог, на островке которого больше не было меча, вонзённого в камень. Орна хранила молчание с тех пор, как мы вошли в долину, и я погладила её фиолетовые камни.