Болезненная тема…
— Возможно. Хотя это может объясняться и другими причинами. — Перед глазами всплыл образ Луксии в лесу: гордая, но измождённая. — Она рассказала тебе, почему Теутус её не убил?
Каэли вздохнула:
— Только то, что после смерти Ксены Тараксис решила сама отдаться Теутусу, чтобы всё закончить, и заставила сестру поклясться, что та уйдёт и выживет. Что позаботится о Гибернии и о своих творениях. Поэтому Луксия и скрывалась всё это время. — Её большой палец почти бессознательно гладил мои костяшки пальцев. — Она слаба. Её сила была неразрывно связана с сёстрами, и когда они умерли, у неё почти не осталось сил, чтобы вернуться в Кранн Бетад и ждать, в надежде, что пророчество исполнится. Там, рядом с энергией дерева, она продержалась все эти годы. — Из-под её кожи вспыхнули золотистые нити, лаская мои пальцы, вызывая щекотку и тепло, заставляя меня затаить дыхание. Моя Тьма в ответ лизнула её пальцы, довольная. — Наши магии тоже связаны.
— Мы сами связаны.
Она посмотрела на меня, и вдруг её изумрудные глаза снова наполнились слезами.
— Я так скучала по тебе, Аланна’са.
Я крепко её обняла, прижав к себе. Мне было всё равно, как она теперь выглядит — её энергия была прежней, взгляд, её оив. Она навсегда останется моей младшей сестрёнкой.
— И я по тебе, леэки. Ты даже не представляешь как.
Кто-то кашлянул, между нами.
— Значит, — проворчала Орна, — это и есть вторая девочка-демон.
Каэли отпрянула с восторженным возгласом:
— О да! Я так хотела спросить про меч! Можно?
Она протянула руки к рукояти — и мы все одновременно закричали:
— НЕТ!
Сестра застыла с раскрытым ртом.
— Ну что такое? Я обещаю быть осторожной!
— Орна — особенный меч, — объяснил Мэддокс.
Фион хрипло рассмеялся.
— Ну и грёбаный эвфемизм, — хмыкнул Фион.
— Вы не имеете права высказываться! — возмутилась Орна. — Конечно я особенная, но не потому, что терпеть не могу ваши грязные руки на себе!
Каэли выглядела абсолютно потрясённой.
— Ух ты. Похоже, вы друг друга совсем не выносите.
— Я просто не хочу, чтобы она тебе навредила, — объяснила я. — У неё очень чёткое представление, кто может её носить и как с ней нужно обращаться.
Каэли на секунду задумалась, а потом кивнула.
— Ну, вообще-то, звучит логично. Если бы я была мечом, мне бы тоже не понравилось, чтобы меня лапал кто попало.
— Вот именно! — резко подхватила Орна. Если бы у неё были глаза, она наверняка испепелила бы взглядом и Мэддокса, и Фиона.
Хоп разливал всем чёрный чай с каплей молока и, устроившись рядом, тоже подключился к разговору, рассказывая, как на днях бродил по Спорайну в поисках родни — и наткнулся на Каэли.
— Я сам из Спорайна. И родители мои из Спорайна, и бабушки с дедушками, и все дяди-тёти, и двоюродные. Я отправился их искать, когда услышал, что там больше нет ни Дуллахана, ни слугов. И вот… — он театрально вскинул руку, — бац! Посреди дороги — огромная медведица! Унюхала её Дедалера, и сразу поняли: это та самая малышка, что когда-то перетрясла нам всю кладовку, — сказал он с гордостью. — А потом она вдруг говорит, что чувствует поблизости сестру. Ну и, кажется, мы пришли как раз вовремя.
Каэли улыбнулась мне:
— Сейчас я куда лучше контролирую свою магию. Я попросила Луксию вернуть меня обратно. Единственное место, где я могла тебя искать, было то, куда ты направлялась, когда мы прощались — На Сиог.
Так что, по сути, судьба снова свела нас в нужное время и в нужном месте. И почему-то это меня совсем не удивляло. Я только благодарила богинь за это.
Каэли пригубила чай, поморщилась — и я тут же поняла, что он для неё слишком горький. Она всегда обожала сладкое. Я мысленно пообещала: завалю её малино-марципановыми пирожными, слоёными булочками с корицей и шоколадным сиропом — всем, о чём она мечтала, пока мы работали в пекарне Гримфира и нам было нельзя даже пробовать.
Каэли взглянула на меня поверх чашки и расплылась в улыбке:
— А теперь я хочу знать всё, что произошло, пока меня не было. — Она многозначительно посмотрела на Мэддокса. — Всё.
Дракон ухмыльнулся с озорным прищуром.
Это был долгий разговор, и, несмотря на плохие новости и тревожные повороты, я наслаждалась каждой его секундой всем сердцем.
Моя леэки была здесь. Наконец-то. Со мной.
И это было всё, что имело значение.
