— Ага, — с явной жёсткостью бросил Мэддокс.
Я наблюдала за ними с мягкой улыбкой. Мэддокс Ронану до конца не доверял, и я не собиралась переубеждать его. С Торговцем всегда лучше держать ухо востро.
Абердин шумно выдохнул. Его движение встряхнуло и спутника, и дочь, устроившихся рядом.
— Мне плевать, есть у него девки-шпионки или нет. По крайней мере, мы что-то знаем. Если праздник состоится, нам необходимо выяснить, о чём там будут говорить. Принц впервые за месяцы покажется на публике.
Пвил кивнул.
— Не думаю, что это хорошо кончится. Должна быть веская причина, чтобы он всё это время скрывался. Делает он это из отчаяния.
Мэддокс вновь взял копьё, играя им с той лёгкостью, которая всегда завораживала меня. Металлический блеск скользил по его лицу, когда он двигал древко.
— Он один. Ни короля, ни королевы, ни брата. Ни друзей, ни доверенных, кроме видеру. Конечно, он в отчаянии.
Пвил поморщился.
— Сынок…
Я придвинулась ближе к Мэддоксу и зарылась пальцами в волосы на его затылке. Осторожно массировала, и не вздрогнула, когда у основания его рогов вспыхнул огонь, а в камине громко треснули поленья.
Он не посмотрел на меня, но наклонился, уперев плечо мне в живот, и сам потянулся к моим ласкам.
— У меня есть идея, — внезапно прошептала Вел.
Гвен приподняла брови, двигая фишку так, что моя сестра недовольно зарычала.
— И почему же у тебя вид такой, будто тебя сейчас стошнит?
Абердин и Пвил повернулись к дочери. Та глубоко вдохнула.
— Потому что это… безумие.
— Ах, тогда всё в порядке. Такие идеи обычно лучшие.
Веледа перебирала тетрадь на коленях, свои заметки. Тишина разлилась по комнате, все ждали, когда она продолжит.
— Это безумие, — повторила она.
Абердин потянулся и взял её за руку. Его взгляд был полон нежности и доверия.
— Что бы это ни было, скажи, дочка. Никто не станет судить тебя за дерзкую мысль.
— Речь о Лугнассаде, или Ламмасе. О том, что собирался устроить Волунд, пригласив Брана в Анису. — Вел облизнула губы. — И о сокровищах, которые веками спрятаны во дворце.
Мэддокс расправил крылья, одно задело мне спину. Его штаны скрипнули, когда он резко поднялся.
— Чёрт. Чёрт.
Все уставились на него, включая Веледу. Его реакция придала ей смелости. Она разложила записи на столике и показала нам собранные материалы. Несколько страниц были вырваны из книг — с иллюстрациями и заметками на полях.
Гвен округлила глаза.
— Ты что, книги оскверняла? Вот теперь я и правда волнуюсь.
— Мысль пришла, когда я читала Четыре праздника на круглый год. Волунд был прав. Пока длится праздник, Дворы откладывают оружие и вражду. — Она указала на рисунок углём: четверо сидхи сидели за общим столом, улыбаясь и поднимая кружки пива. Ширр, Паральда, Гоб и Никса. Узнавались по драконьим рогам, фейской короне из ветвей, низкому росту гнома и чешуйчатому хвосту мерроу. Палец Вел опустился на фигуру Никсы. — И тут я увидела её. И вспомнила, что Бран так и не взошёл на трон, со всеми вытекающими последствиями.
Мой ум лихорадочно пытался увязать слова Веледы, но что-то ускользало. А вот Мэддоксу всё было ясно — достаточно было взглянуть в его горящие глаза.
Я снова посмотрела на рисунок.
Морриган резко вдохнула. Ворон на её плече каркнул.
— Голос моей матери.
— Что? — я нахмурилась. — Причём здесь её…?
Ах.
Конечно.
Теутус отнял голос у Никсы из-за пророчества, и с тех пор он хранился под надёжной охраной в зале трофеев дворца. Я видела его — запаянный в безликом сосуде. Прямо рядом, в другой витрине, находился оригинальный экземпляр Эпохи Богинь.
Я повернулась к Мэддоксу:
— Ты говорил, что магия видеру защищала эти реликвии так, чтобы доступ к ним имел только король. Но если короля нет? Вы ведь собирались их забрать, если план Братства удался бы?
Дракон кивнул.
— Именно так. Со всем, что произошло, я перестал об этом думать. Но ты права, Вел. Без Нессии, носящего корону, реликвии должны быть без защиты.
— И всё же они остаются во дворце, — возразила Сейдж. — В месте, которое охраняют солдаты, охотники, три хреновых видеру и Тёмный Всадник.
Веледа прокашлялась.
— Которые не смогут нам ничего сделать, если мы войдём туда в день Ламмаса. Или Лугнассада.
Девять пар глаз разом устремились на неё. Она тяжело выдохнула.
— Вот почему я и сказала, что это безумие.
— Нет. — Я вспомнила дворец, ту мраморную роскошь стен и колонн, в которой я провела три из худших дня своей жизни. — Нет. Ты права. Это возможно. Мы можем пойти и вернуть голос Никсы — и Эпоху Богинь.