— А почему ты не скажешь ему сама? — бормочу я, зная, как глупо это звучит.
Её голова поворачивается ко мне.
— День, когда я заговорю с ним — будет днём, когда я заберу его оив.
Я вскидываю руку.
— Ладно-ладно, не кипятись. Передам. Но… как мне выбраться отсюда?
Если бы змеи умели закатывать глаза, я уверена — она бы сейчас именно это и сделала.
— Сделай ровно противоположное тому, что сделала, когда вошла.
Я прикусила язык, сдержав все свои язвительные комментарии. Было очевидно, что речь идёт не о том, чтобы отпустить меч или убить Тёмного Всадника.
— Я ещё вернусь?
— Узнаешь сама.
Я бросаю последний взгляд на Кранн Бэтахд, закрываю глаза. Кладу ладонь на узы, и в тот же миг он — рядом. Его сущность, этот запах свежей древесины, едва тронутой огнём домашнего очага, заполняет мои лёгкие. Его голос — отдалённый шёпот, до конца неразборчивый. Мы слишком далеко друг от друга. Он — в Гибернии, я — в месте, о существовании которого даже не подозревала.
Мне кажется, я слышу слово, но оно пролетает мимо — слишком быстро, чтобы уловить его смысл.
Я иду за эхом и шорохами. Ощущение, будто они доносятся из сотен точек сразу. Я подношу вторую руку и расправляю все десять пальцев на ключицах.
И вдруг — его голос достигает меня.
— … частями. Тебя. Твою сестру.
— Мэддокс.
— Аланна. — В его голосе — отчаяние, облегчение и бессилие. Всё сразу. — Ты в порядке?
В голове начинает пульсировать боль. Я едва слышно задыхаюсь.
— Да. Орна выжала меня досуха. И я оказалась… в странном месте. Но со мной всё хорошо.
— Отдыхай, — звучит быстрый ответ. — Я рядом.
Я знаю, — думаю.
— А ты? Братство, На Сиог…
— Не думай об этом сейчас, расскажем всё, когда вернёшься.
— Хорошо… — Пальцы тяжелеют, будто на груди сидит гигант. Голова кажется готовой взорваться от давления. Что-то внутри говорит мне: сейчас пришло время восстановить тело. — Прости. Я задержусь ещё немного, прежде чем смогу вернуться к тебе.
Кажется, я слышу его смех.
— Конечно. Только скажи, где твоя сестра — и я немедленно отправлюсь за ней.
Ах да. Он ведь не знает, что случилось с Каэли. Это произошло прямо перед тем, как я вскочила на Эпону и поскакала в бой.
— Её не будет рядом какое-то время. Она… — На мгновение всё перед глазами темнеет, я едва удерживаюсь в сознании, мигаю. — Это длинная история. Но она в безопасности.
— Не напрягайся, sha’ha. Отдохни. А потом возвращайся ко мне.
— Скажи это Керридвен. Она, мягко говоря, не очень помогает.
Когда наступает тишина, я понимаю, что руки соскользнули — я больше не касаюсь узлов. Конечности не слушаются. Я чувствую, как ускользаю.
Ключицы пульсируют, пытаются вливать в меня силы, но всё напрасно.
Да, во снах и бессознательном происходит бесконечно много всего.
Интересно, означает ли это, что я никогда больше не смогу по-настоящему отдохнуть? Что мой разум будет вечно чем-то занят?
А потом… я позволяю себе провалиться в изнеможение.
Глава 5
Мэддокс
Однажды произошёл спор, в который вмешалась сама Триада.
Один гном подал жалобу на дракона за то, что тот задел его крылом.
Дракон клялся, что это было случайно. Он его даже не заметил.
Гном же чувствовал себя оскорблённым и проигнорированным
(все знают, какова гордыня этого народа).
Разразился такой скандал, что потребовали,
чтобы драконы спиливали свои когти и садились только за пределами населённых пунктов.
Богиня Ксена разрешила это так:
гномы должны научиться смотреть вверх,
признавая свои ограничения,
а драконы — смотреть вниз,
признавая свою неуклюжесть.
Из запрещённой книги Легенды и заблуждения
Кто-то тряс меня за плечо. Я проснулся резко, и по инерции прижал Аланну к себе, расправил крыло и с силой махнул — удар пришёлся по чему-то твёрдому, и в ответ послышалось глухое ругательство.
— Чёрт! — раздался голос Мидоу.
— Я же говорил, — лениво отозвался Оберон.
Я сел, нахмурившись, и смерил обоих фей тяжёлым взглядом. Мидоу лежал, растянувшись у одного из худу, его зелёные кудри были перепачканы землёй.
Оберон держался подальше. Умнее своего друга.
Мидоу отряхнул волосы руками.
— В следующий раз я не стану церемониться и просто залью тебе в нос пару литров болотной воды.