— Во имя грудей Тараксис… — прошептала я.
Он оскалился, дикий, растрёпанный, безудержный, и, выскользнув из меня, ухватил за бёдра. Я бросила взгляд вниз — он всё так же был твёрд, гордо поднят. Ловко развернув меня, он подвёл к тому, чтобы я встала на колени и локти. Как тогда, в пустыне. Только теперь я заметила, что края всех ковров и тканей вокруг оказались обуглены. Некоторые и вовсе превратились в пепел.
Я вздохнула и подумала, что должна бы чувствовать большее беспокойство. Или хоть раздражение.
Он зарычал. Его ладони сомкнулись на моей груди, сжали. Жёстко, но не больно. Я ахнула и выгнулась назад — ровно настолько, чтобы его рот сомкнулся на моей ягодице и впился зубами. Жгло так, что я поняла: не будь у меня магии, след остался бы надолго.
Он осыпал меня поцелуями и укусами — по спине, по рёбрам, сбоку груди, по затылку, где прижал особенно сильно, и я ощутила всю длину его клыков. К тому моменту я уже извивалась под ним так, будто и не пережила космический оргазм всего несколько минут назад.
— Моя сильная и прекрасная спутница, — прошептал он в ухо.
В его голосе ещё слышалось эхо дракона, но слабое. Он становился самим собой.
— Мэддокс… — всхлипнула я.
Он подарил последний поцелуй под ухом — и вошёл в меня сзади. Легко, благодаря моей влажности и его семени. Все мои мысли испарились. Снова перестроились. Он рушил фундамент и возводил новый. Эта поза… Так, как я его чувствовала…
Он откинул мои волосы в сторону, держась за плечо.
— Всё хорошо? — прохрипел он.
Что? Что он пытался этим спросить?
Каждый его медленный, глубокий толчок взрывал звёзды под моими веками. Я не ответила — и он замер.
— Чёрт, только не останавливайся. — Я вжалась ягодицами в его бёдра и пустила тьму щекотать его там, где знала — это сводит его с ума. — Пожалуйста.
Наконец, я услышала его смех. Хриплый, тёмный, немного злой. Потому что он наслаждался моей мольбой.
— Да, sha’ha. Всё, что захочешь. Всё для тебя.
И он исполнил. Прислушивался к каждому моему вздоху, стону, всхлипу, к каждому судорожному движению, каждому спазму внутри меня. Будто его прежнее освобождение дало ему возможность действовать медленнее и осознаннее. Будто он решил отыскать точный способ сломить меня наслаждением, заставить умолять и корчиться.
Жаловаться мне было не на что.
— Ещё, — выдохнула я.
Его ладонь лениво скользнула по моему животу и обвила мой клитор, не касаясь. Дразня.
— Ещё что?
— Быстрее.
Он замедлился.
— Нет.
Его движения стали короткими, неглубокими. Я выдержала секунд двадцать, не больше. Потом выпрямилась, откинула руки назад и ухватилась за его шею, прижимая бёдра к его, пока не почувствовала, что во мне нет ни миллиметра пустоты. Тьма обвила нас, словно верёвка, не позволяя ему отодвинуться.
Он рассмеялся и дернул меня за сосок.
— Колдунья.
— Тогда пересмотри свой ответ.
Я почти заплакала от облегчения, когда его ладонь скользнула вниз, грубо прижала мой клитор, и его бёдра снова двинулись в мощном, стремительном ритме. Без пощады, вгоняя его до конца, а крылья вокруг нас складывались и раздвигались в такт.
Его горячие, шероховатые пальцы касались меня, дыхание срывалось у самого уха — и я снова достигла вершины, не уступавшей первой. Мэддокс толкался в мои ягодицы раз за разом, пока не зарычал и не врезался так, что нас обоих швырнуло вперёд. Пришлось перекатиться, чтобы не удариться.
Мы закончили на боку, обессиленные, изменённые.
В туманной дымке этого блаженства я почувствовала покалывание в ключицах, которое быстро усилилось, превратившись в жгучее тепло. Кожа пульсировала, и я ощутила уколы на поверхности. Уколы, что расползлись к бокам и прорезались на моей спине. Я скосила взгляд и стала свидетельницей того, как на верхней части моих рук проступали новые вечные узы, изумительного синего оттенка. Замысловатые, прекрасные, и их значение засияло во мне изнутри.
Мэддокс зарычал, и я поспешно обернулась к нему. С ним происходило то же самое. Узы уже охватили всю ширину его груди и рук и, должно быть, начали проступать там, где начинались его крылья.
Я подняла на него взгляд, улыбаясь.
Черты лица, глаза, клыки.
Рьястрад.
Моя кровь вспыхнула ещё жарче.
— Серьёзно? — простонала я.
Он притянул меня к своей груди. Всё ещё твёрдый. Всё ещё готовый. Покрытый потом и даже не выглядевший уставшим.