Мэддокс удивлённо приоткрыл рот.
— Ничего себе. Во всех комнатах есть потайные ходы?
— В этом крыле — только в этой.
Он покачал головой.
— Ты меня поражаешь.
Я щёлкнула тьмой у него за шеей, и он рассмеялся. Мы поднялись по винтовой лестнице, в этот раз держась за руки, пока не оказались на крыше одной из башен. Полукруглый парапет был чуть наклонён, и если бы оступился — ждала бы только смерть.
К счастью, рядом со мной был дракон.
Мэддокс прошёлся к самому краю, уверенный в высоте и своих крыльях.
— Это пробуждает горько-сладкие воспоминания.
— У меня тоже. Раньше. А теперь понимаю, что той ночью впервые в жизни я задумалась о том, чтобы взять в руки меч.
Он резко повернул ко мне голову.
— Что?
— Ты поцеловал мои слёзы после того, как сказал, что отдал бы всё, лишь бы иметь больше времени узнать меня. — Я присела, прижимаясь спиной к башне. — Я думала, тебе осталось всего несколько месяцев, и это было так несправедливо.
Он опустился рядом.
— А мне показалось несправедливым, что ты была такой прекрасной, танцевала с Браном, сидела рядом со мной в сорочке, которую мог бы унести любой ветерок, плакала из-за меня… а я не мог ничего сделать.
Я кивнула и скрутила пальцы на коленях.
— С тех пор произошло так много всего.
Глаза Мэддокса не упускали ни одного моего движения.
— Много.
— И когда я сказала тебе, что моё сердце в ремонте и расширяется, я говорила всерьёз.
— Я знаю.
— Твоя мечта, — пробормотала я. — Больше не сражаться и жить спокойно со мной и Каэли. Она была настоящей?
— Она будет настоящей, ша’ха. Мы это обеспечим. Слушай. — Его ладони обхватили моё лицо, вынуждая смотреть прямо на него. — Ты начинаешь нервировать и меня тоже. Если ты задумала разыграть какую-нибудь драматичную прощальную речь перед тем, что может случиться в Самайн…
— Нет. Всё наоборот.
Я глубоко вдохнула и достала из пояса коробочку, что мне подарил Ойсин. Протянула её ему.
— Рада, что ты не такой наблюдательный, каким себя считаешь, и не заметил её раньше.
Он смотрел на меня несколько долгих секунд, его золотые глаза освещали пространство между нами, а потом он открыл коробочку.
Увидев содержимое, он перехватил дыхание. Я дала ему столько времени, сколько могла выдержать моя нетерпеливость.
— Не знаю, знаешь ли ты, что такое кольца Кладда, — сказала я, перефразируя его же слова.
Он моргнул. Его серьга качнулась.
— Понятия не имею, — хрипло пробормотал он.
— Это были обычные украшения до войны… кольца, которые влюблённые надевали, когда решали обручиться.
Мэддокс достал меньшее кольцо. Из серебра, оно изображало две руки, держащие крошечное сердце. В этом случае сердце было сделано из половины рубина, который он сам вставил в мою кинжальную рукоять.
Вторая половина — в большем кольце.
Так и не найдя слов, я подсказала:
— Их выковал Ойсин.
Он сжал кольцо в пальцах на мгновение, затем взял мою левую руку. Надел его правильно, не дожидаясь, пока я повторю то, что говорил мне Ойсин: на безымянный палец, сердцем наружу. Чтобы сообщить всем, что человек нашёл того, с кем хочет связать жизнь, и обручен.
Потом он протянул своё, и я надела его на его палец. Оба подошли идеально.
— Я тебя не заслуживаю, — сказал он.
— Наид нак говорит об обратном.
У него вырвалась улыбка.
— Обычно мужчинам приходится очень долго упрашивать, чтобы надеть кольцо на палец женщины.
Я, тоже улыбаясь, выпрямилась и перекинула ногу через его бёдра, усевшись верхом. Тепло его тела мгновенно перелилось в моё, и я задрожала.
— Может, ты и правда хорошо постарался, дракон.
Его ладони легли ниже бёдер, и я почувствовала, как сквозь ткань юбки давит металл кольца.
— Думаю, я могу сделать лучше.
Я приблизила лицо к его лицу.
— Я открыта к предложениям.
Он похлопал по моим разведённым бёдрам.
— Да уж, это я вижу.
Мы поцеловались. И неважно было, кто потянулся первым — он ко мне или я к нему. Все мысли растаяли, хорошие и дурные, остался лишь жар, рождавшийся, между нами, и его пальцы, сжимающие меня, и твердый член, что скоро уперся в мою промежность.
Я застонала, и Мэддокс вздрогнул. Поднял голову, и я увидела, как колеблются его зрачки. Он рванул мою блузу, стянул её и коснулся губами одной из моих грудей. О, богини… это было блаженство. Его губы двигались, втягивая, и это тянущее ощущение пробежало до самых кончиков пальцев на ногах. Желание росло, всё выше, всё сильнее, пока я не начала сама двигать бёдрами по его эрекции, ища хоть какое-то облегчение.