Мы с моим спутником были не против, но оба понимали: чтобы собрать всех наших близких на Огненных островах, понадобится размах колоссальных масштабов. Теперь у каждого были свои обязанности и ответственность.
Но мы это сделаем. Когда-нибудь. Потому что спешки не было.
Киан поехал с нами на материк, и Каэли решила показать ему всё. Они по-прежнему вели себя застенчиво в какие-то моменты, но строили дружбу, и я знала, как работает найдх нак: он раз за разом убеждает тебя, что этот человек предназначен тебе. А если ты слишком долго тянешь, он убеждает ещё настойчивее.
Во дворце царил хаос, как уже становилось привычным. Веледа едва не подралась с Рианн во время примерки королевского наряда. Хоп и его родня прибрали к рукам кухни, и трое слуг подали в отставку, а в садах появлялось всё больше единорогов, которые присоединились к Эпоне и уже обглодали все живые изгороди лабиринта. Пвил и Абердин постоянно курсировали между Эйре и Айлмом, где управляли деревней и замком. Веледа предложила передать им герцогство Аннуин, но теперь эту территорию предъявлял как часть своего королевства Оберон.
Я подозревала, что Оберону плевать — станет ли в его королевстве чуть больше или меньше земли, и что всё это лишь игра власти под маской политики.
Картограф из Анисы подал в отставку на седьмом собрании королей, когда его тринадцатый вариант делёжки земель был отвергнут. Говорили, Никса снова уснула — смертельно скучая, потому что, по её словам, никто и не сомневался, где начинается и где кончается её королевство, а её подданные были свободны и довольствовались малым.
У Каэли и у меня было бесконечное количество теорий о том, как выглядит коралловый трон и существует ли на самом деле легендарный подводный город манан-лир. Даже Морриган не подтверждала и не опровергала.
Демоны всё ещё сидели в подземельях — их кормили, но не пытали. И единственным фейри, кто оставался там, был Волунд. Он был и единственным, кто отказался быть верным Оберону и жить в мире с людьми.
Как мне рассказали, Сейдж и её братья вернулись в Анису по приказу Оберона. На мой взгляд, они были бы большими дураками, если бы не оценили то, как с ними обошлись. Другие без раздумий повесили бы их. Или посадили бы на кол.
Гвен обняла Сейдж перед её уходом, и та, хоть и не ответила на объятие, всё же наполнилась слезами. Глядя на них, издали, я вспомнила слова Оберона:
«С детства их семье внушают извращённое понятие верности».
С другой стороны, было правдой, что Оберону нужны будут все могущественные друи, каких он сможет собрать. Веледа подтвердила мне, что он намерен поднять лес Эмеральд на поверхность.
— Он в любой момент обратится к Каэли с официальной просьбой о помощи, — предупредила меня королева-человек. — Он верит, что она сможет оживить мёртвые земли Вармаэта своим рёвом.
Перспектива меня воодушевила.
Разве это возможно? Сможем ли мы полностью обратить вспять разрушения Теутуса?
Через несколько дней Ойсин нашёл меня в библиотеке. Я перелистывала книги, что мы привезли из Дагарта, в то время как Мэддокс делал наброски в своём блокноте. Он, похоже, всерьёз вознамерился спроектировать дом, который мы хотели построить. И кондитерскую для Каэли. И ни у меня, ни у неё не хватало духу сказать ему, что он был великолепен во многих вещах, но только не в архитектуре.
И на это ещё будет время.
Моё сердце забилось быстрее, когда я увидела в его руках продолговатый футляр.
— Это она?
Кузнец улыбнулся.
— Убедись сама.
Я взяла футляр. Он тоже был новый, и я знала, что сделал его Ойсин. Коричневая кожа, золотые монеты с выбитыми трискелями и священными деревьями.
Внутри я ощутила знакомую вибрацию.
Осторожно, я вынула клинок, и он издал шипящий звук, от которого у меня по коже побежали мурашки.
Аметисты вспыхнули светом.
— Привет, напарница.
— Девочка, скажу прямо, — начала она ворчать. — Это был самый жестокий опыт в моей жизни. Думаю, этому фейри стоит заняться чем-то другим.
Ойсин вздохнул.
— Я здесь.
— Уф.
Пока Орна Кровопийца, также зовущаяся некоторыми Пряхой, хорошенько отчитывала кузнеца за то, что ей пришлось пережить в его мастерской, я осмотрела её новое лезвие. Невозможно было сказать, где оно ломалось и где начиналась новая сталь. Ойсин сплавил, соединил и отполировал его до совершенства.
И она была столь же великолепна, как всегда.
— Неплохо, — пробормотал Мэддокс.
— Тьфу. Дракон опять.
— Что? Думала, я куда-то денусь?
— У меча есть право мечтать.