— Трудно считать иначе, когда происходят такие вещи. Я не знаю благословений и даров, которые позволяют вторгаться в чужую личную жизнь.
— Вторгаться в чужую личную жизнь? — медленно повторил он с закипающей яростью, и я почувствовала себя глупо. Как будто передо мной была открытая дверь, а я продолжала биться головой о стену. — Ты уснула рядом со мной. Когда мы приехали сюда, я попытался тебя разбудить, но ты не реагировала. Я тряс тебя, поливал водой, даже кричал, и ничего. Ты выглядела мёртвой, понимаешь? Единственное, что удерживало меня от полного безумия, это то, что твоё сердце продолжало биться.
Грудь кольнуло чувство вины. Это случалось со мной не впервые, хотя Каэли знала, что нужно сохранять спокойствие, потому что рано или поздно я всегда просыпалась.
— Ты начала кричать, как будто тебя пытали, — продолжал он. Его глаза излучали тьму. — Я не мог это вынести. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты никогда больше не издавала таких звуков.
Я задрожала, несмотря на костёр рядом.
— Это был всего лишь сон, — сказала я, голос мой стал ещё более прерывистым.
— Сон или воспоминание? — Я плотно сжала губы. Мэддокс понял это и прищурился. — Так умерла твоя мать, верно? Её убили Дикие Охотники. Не ты.
Я возразила, не в силах сдержаться.
— Это я виновата. Они… — Я замялась. В выражении лица Мэддокса не было ни разочарования, ни осуждения. Он всё ещё был зол, и я знала, что под этой маской гнева скрывается страх. Если бы я не могла разбудить его и видела, как он страдает… — Охотники раскрыли нас из-за меня, а я просто бросила её там умирать.
— Ты была всего лишь ребёнком, пытавшимся помочь мужчине, которого собирались сжечь.
Я сглотнула. Не была уверена, сколько он увидел из того дня, но если бы он обнаружил что-то подозрительное, что-то связанное с тьмой, то вёл бы себя сейчас иначе. Многие сидхи могли управлять предметами на расстоянии, например, развязать верёвки силой мысли.
— Я открыто использовала магию. Знала, какие будут последствия. Я была не так уж мала, мне к тому времени уже исполнилось двенадцать.
Он явно не был с этим согласен, но промолчал.
— После ты попала в Эйре, тебя ранили, а Каэли схватили.
Я кивнула. Не было смысла скрывать всю историю, он и сам уже собрал её по кусочкам.
— Когда я вернула её, мы долго странствовали, уходя всё дальше на север. В конце концов мы осели в Гальснане. Мне казалось, что это идеальное место, чтобы затеряться, и нам это даже удавалось, пока там не появился тот солдат, из-за которого нам снова пришлось уйти.
В моих словах было что-то, что заставило Мэддокса на мгновение зажмуриться.
— Что?
— Ничего. — Он провёл руками по волосам, взъерошивая их. — Просто мне невыносимо думать о том, что ты снова сделаешь это, когда спасёшь свою сестру. Снова будешь искать место, где можно спрятаться.
Я сделала глубокий вдох и задержала дыхание.
— Да. Ты знаешь, что таков был план с самого начала.
Мы смотрели друг на друга в свете костра, пока я не отвела взгляд, потому что не могла выдержать того, что видела в его глазах. Под его взглядом мне было и хорошо, и плохо, и тепло, и грустно одновременно.
Мэддокс подошёл ближе. Обхватил моё запястье пальцами и потянул мою руку к моей ключице. Я остановилась, не желая касаться кожи, но его хватка была сильнее.
— Доверься мне, Аланна. Пожалуйста.
Эта мольба в его голосе… Чёрт, это нечестно. Я не могу ему противостоять, когда он так говорит, когда так смотрит на меня.
Я перестала сопротивляться, и мои пальцы коснулись татуировки. Одновременно он тоже положил руку под ворот своего чёрного плаща.
Я резко стала ощущать гораздо больше. Будто мои чувства, которые до этого момента были размером с арбуз, теперь увеличились вдвое. Меня охватила глубокая печаль. Горе, которое приходит с большими потерями. Оно смешалось с разочарованием, тоской и… голодом. Но не по еде. А по прикосновениям кожа к коже, губы к губам. Тысячи других чувств нахлынули на меня, серия мурашек, похожих на те, что я испытала, когда появился наид-нак и эта метка. Холод, тепло, ощущение, будто я одновременно нахожусь и здесь, и там и всё вокруг дрожит.
Sha’ha.
Его голос. Мэддокс не произносил этого вслух. Но я услышала.
Я смотрела ему в глаза, потерянная. Неужели это было?..
Тут Мэддокс отпустил меня и вынул руку из своего плаща. Как только это произошло, пузырь стал уменьшаться. Я вновь осталась наедине со своими чувствами, которые, как оказалось, не так уж отличались от его.
Я продолжала смотреть на свою руку, очарованная.