— Хочешь показать мне, как тебе нравится? — спросил он, не переставая двигать рукой. — Скажи мне. Покажи.
Говорить? Сейчас? Он вообще нормальный?
— Ты… ты всё делаешь хорошо, — удалось пробормотать мне.
Он самодовольно ухмыльнулся; меня разрывало одновременно от страсти и от желания врезать ему. Однако, когда его большой палец нашёл клитор и начал уделять ему внимание, я вовсе забыла, где нахожусь. Я всем телом прижималась к нему, я не могла усидеть на месте и пыталась следовать его ритму, ускорить его, двигая бёдрами навстречу. Однако у Мэддокса, похоже, были другие планы.
Он внезапно убрал пальцы, я тут же почувствовала себя пустой. Я знала, что он использовал только один палец, и всё же моё тело умоляло вернуть его. Эти ощущения навсегда перевернули моё восприятие. А что будет, если…
Все вопросы, сомнения и вообще сколько-нибудь рациональные мысли исчезли из моей головы, когда я увидела, как Мэддокс опускается на колени. Он был настолько высоким, что это не было проблемой, даже несмотря на то, что я сидела на столе, но я подумала, что моё сердце выскочит из груди, когда его руки взяли меня за ягодицы и подтянули к самому краю, пока то, что он только что трогал пальцами и дразнил, не оказалось в нескольких сантиметрах от его лица.
Я рефлекторно попыталась сомкнуть ноги, но Мэддокс, похоже, предвидел это и обхватил мои колени руками, мягко остановив меня. Моя юбка собралась на бёдрах. В этот момент я поняла, что платье безнадёжно испорчено, заляпано чернилами, а кожа вся в чёрных следах там, где Мэддокс прикасался ко мне.
Вместо того чтобы огорчиться, как это, наверное, случилось бы с нормальной девушкой, буря ощущений захлестнула меня с ещё большей силой. В голове мелькнуло сравнение, словно моё тело рассказывает историю, как книги, которые я так любила.
Глаза Мэддокса следили за мной, как будто у него в голове было множество идей, и он не знал, какую выбрать первой.
— Что ты делаешь? — прохрипела я.
Я не была глупой, слышала о подобных практиках, но сама никогда не пробовала. Я начала понимать, что мой опыт в Гальснане был крайне ограниченным. До сих пор я думала, что того, что я узнала, было достаточно, я была очень довольна собой, когда избавилась от обременительной девственности и, так сказать, выполнила часть списка вещей, которые, по идее, не должна была делать.
Теперь я понимала, что была наивна и что на горизонте было гораздо больше, чем я удосужилась исследовать.
Изучая мои интимные места, Мэддокс наклонил голову вбок, и я вся задрожала. Ему пришлось приложить усилия, чтобы удержать мои ноги на месте.
— Я не выйду из этой комнаты, не сделав несколько вещей, — сказал он. Если раньше его голос был хриплым, то теперь он стал почти гортанным. — Это одна из них.
И в следующий миг он прижал туда свой рот. Я выгнулась дугой от яркого ощущения, мои блуждающие руки искали, за что бы ухватиться, и я ещё больше испачкала пальцы чернилами, пока не нашла край стола. Язык Мэддокса был горячим и влажным, когда он скользил по моим складкам; и я полностью сдалась. Я расслабила ноги, положив их на его плечи, и тогда он смог полностью посвятить себя служению мне. Не было другого способа описать это. То, как он целовал меня там, довольно рыча, наши запахи, грубость его рук на моей коже… Всё это захлестнуло меня, и я совершенно не была против.
В какой-то момент эта пружина плотного и горячего наслаждения стала натягиваться, приближая меня к самому пику. Я неосознанно задвигала бёдрами навстречу лицу Мэддокса, желая большего. Сдавленный стон вырвался из моего горла.
— Очень хорошо, sliseag, — пробормотал он с одобрением. В этот момент его палец вновь вернулся внутрь, и мой пульс окончательно сошёл с ума. — Чёрт, это… Ты великолепна, знаешь? Как ты сжимаешь меня, какая ты мягкая и влажная… — Это пульсирующее напряжение всё нарастало и нарастало, и я не могла ничего с этим поделать, кроме как задыхаться и умолять. — Ах, нет. Если ты собираешься кончить, то сделаешь это мне в рот.
Не переставая двигать пальцем, он прижался губами к моему клитору, и я бы поклялась, что вся комната затряслась и Тантэ придётся влезть в долги, чтобы отремонтировать таверну после этого. Пружина сорвалась, и это было так, словно всё напряжение в моём теле, всё, что делало меня сильной и стойкой, исчезло. Кажется, я пробормотала серию бессвязных слов, среди которых было его имя. И когда последняя волна дрожи разорвала меня на кусочки, а Мэддокс слизал все доказательства того удовольствия, которое он только что мне подарил, я запутала пальцы в его волосах и потянула вверх.