Глаза животного были бледно-голубыми, напоминая мне кусочки инея на поверхности реки Муирдрис в начале весны. Кобыла внимательно следила за мной. Как я и предполагала, её ноздри раздулись, и она с силой ударила копытом по земле.
Я направилась к Гвен, обходя камни и ветки, но мне преградила путь мускулистая, окровавленная рука.
— Ты поедешь со мной.
Я взглянула на разодранный рукав, но через дыры уже не было видно раны. Его кожа восстановилась за считанные минуты. Он исцелялся даже быстрее, чем я.
— Нет, спасибо. — Я попыталась обойти его, но он снова оказался передо мной. — Нам надо торопиться. Не хочешь же ты, чтобы у бедного лепрекона были проблемы в семье.
— Тогда садись.
— Я ей не нравлюсь. — Я указала подбородком на кобылу.
Та, словно понимая, что о ней говорят, взмахнула хвостом. Её всадник усмехнулся.
— Эпона довольно избирательна, но командую здесь я.
— Я поеду с Гвен, — настаивала я.
Попыталась поймать взгляд блондинки, чтобы она меня поддержала. Умолять её, конечно, не буду, в крайнем случае побегу следом, но разве не очевидно, что это плохая идея — нам с ним ехать вместе?
Гвен, казалось, поняла намёк, потому что пробормотала:
— Нет времени на споры.
Мэддокс уже ставил ногу в стремя. Он поднялся с удивительной лёгкостью, особенно учитывая его крылья. Устроился в седле, слегка откинувшись назад.
Он похлопал по месту между своими ногами.
— Либо ты садишься сама, либо с моей помощью. Я за второй вариант, но, думаю, он тебе не понравится.
Я спокойно смотрела на него, одарив одной из своих вежливых улыбок; она была идеальна для многих ситуаций и не давала окружающим понять, о чём я думаю.
Я задавалась вопросом, на что он рассчитывает, заставляя меня ехать с ним. Я хорошо научилась считывать характеры и намерения. Постоянно сталкиваясь с разными существами на протяжении жизни, я научилась определять, что ими движет, какие у них желания и страхи и как эффективнее всего их использовать. С большинством всё было просто: им нравилось чувствовать своё превосходство, поэтому я притворялась беззащитной; они были не уверены в себе, поэтому я хвалила несуществующие качества.
Я не видела в драконе ни высокомерия, ни неуверенности.
Я видела в нём вызов.
Я видела любопытство ко мне, к моим реакциям.
Мне это не нравилось.
Гвен, уже сидя на своей лошади, вздохнула.
— Она согласилась поехать с нами, не стоит…
Не отрывая от меня взгляда, он перебил её:
— Мы тебя догоним.
Не желая оставаться с ним наедине, я сдалась. Не из страха, а из-за того, что всё ещё витало в воздухе и заставляло мою ключицу зудеть, как будто я перегрелась на солнце.
Я проигнорировала его протянутую руку и забралась сама. Седло было рассчитано на одного всадника, так что я оказалась зажата между лукой и его бёдрами. Кобыла сразу же заволновалась, но он вытянул руку, чтобы погладить её по шее. Я вновь обратила внимание на кольцо и красный камень.
Его грудь прижалась к моей спине, а дыхание коснулось верхней части моего уха, когда он прошептал:
— Успокойся, mo peinh.
Я застыла, не желая показывать свою реакцию. Напомнила себе, что он крупнее, сильнее, с крыльями, и мы на его лошади. Драться сейчас было бы неразумно.
Но это не мешало мне фантазировать о том, как я могла бы подправить его красивое личико, прежде чем он успел бы среагировать. Мне даже не нужны оружие или магия, чтобы выцарапать ему глаза.
Мэддокс цокнул языком, и недовольная кобыла перестала фыркать. Наконец, по свистку мы двинулись в путь. Гвен опережала нас на несколько метров.
Я мало в своей жизни ездила верхом. Во-первых, потому что у нас никогда не было лошади. Во-вторых, потому что они всегда, казалось, чувствовали то, что было в моей крови. Подозреваю, что с первого взгляда видят меня настоящую. Неважно, сколько лжи я рассказываю, как одеваюсь, какие имена придумываю, правду, похоже, никогда до конца не скроешь.
Я позволила своим бёдрам следовать естественному качанию и смотрела строго вперёд, сосредоточившись на том, чтобы не касаться спиной груди Мэддокса. Это было трудно. Я устала. То, что произошло с ним, — этот взрыв магии — повлияло на меня сильнее, чем обычно. Казалось, что из-за движения лошади мои кости налились свинцом и тянули вниз.
Но, к сожалению, на отдых не было времени.
Мэддокс направлял лошадь мягкими движениями, натягивая поводья, тепло его тела рассеивало холод моего. Я заметила, как он несколько раз открывал рот, но затем проглатывал все слова. Я старалась делать вид, что не испытываю ни любопытства, ни сочувствия, ни каких-либо других эмоций, кроме скуки.