— Скажи уже, что хотел, — бросила я спустя некоторое время. — Ведь для этого ты настоял, чтобы я ехала с тобой, да?
Он немного напрягся — наверно, удивился моей прямоте.
— Это одна из причин, да, — признался он. Затем наклонился ко мне и прошептал: — А ещё потому что ты украла у Гвен кинжал, и мне не совсем понятно, что ты собираешься с ним делать.
Чёрт. Как он узнал? Его ведь даже не было на поляне!
— Возможно, мне просто не нравится быть безоружной.
Последовало недолгое молчание. Мэддокс опустил передо мной свёрток ткани. Одним движением я развернула его и ахнула, обнаружив свои болас и кинжал. Я уже мысленно попрощалась с ними, особенно с кинжалом, который вонзила в принца.
Провела пальцем по жёлобу в центре лезвия, которое всегда казалось отполированным. Нужно поднести очень близко к глазам, чтобы разглядеть узоры, выгравированные его создателями, и даже так их невозможно расшифровать. Это древний язык гобийцев, и он полностью утерян. Я искала книги, которые могли бы помочь мне его перевести, но безуспешно.
— Когда остановимся, верни кинжал Гвен, пожалуйста. Он ей очень дорог.
Я чувствовала себя полной идиоткой. Мне не хотелось (да и нельзя) сочувствовать этой девушке только потому, что она была добра ко мне.
— Почему ты возвращаешь мне оружие?
Он пожал плечами.
— Оно твоё. И если мои спутницы решили освободить тебя, значит, по крайней мере сейчас, мы не враги. Можно сказать, мы заключили что-то вроде временного союза. Очень временного. Кстати, отличная работа с лепреконом. Не знал, что лесть и подарки так на них действуют.
— Я тоже этого не знала, — призналась я.
— Но ты выглядела очень уверенно, когда предлагала ему свои ботинки.
— У него не хватало одного ботинка. Кажется, какой-то грубый великан гонял его по всему лесу, а затем потребовал с него магию в обмен на свободу. Я просто проявила заботу.
Вдалеке послышались крики лепрекона и ответные вопли Сейдж.
— Проявить заботу. И почему нам никогда это в голову не приходило? — В его голосе слышалась улыбка.
Я решила не воспринимать это как комплимент. В конце концов, я делала это не ради них.
После ещё одной паузы он снова заговорил:
— Можешь задавать мне вопросы. У тебя их должно быть много.
Их действительно было много. И хотя я не горела желанием продолжать с ним разговор, всё же знания — это сила.
— Вы все сидхи?
Он, видимо, ожидал этого вопроса, потому что ответил без колебаний.
— Гвен нет. Она чистокровный человек.
Я нахмурилась.
— Я бросила в неё очень сильный порошок. Как он мог на неё не подействовать, если она человек?
— Её защищают мощные чары, но даже так ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Ты неплохо разбираешься в травах.
Да, разбираюсь. Мне пришлось учиться этому тайно от матери, а затем, после её смерти, я собрала всю возможную информацию из всех мыслимых и немыслимых источников. Чтобы всегда иметь козырь в рукаве, который мог бы спасти нас с Каэли.
«И всё равно этого было недостаточно», — с горечью подумала я.
Если бы на Гвен не было защитных чар, она бы лежала в постели, ни на что не способная, и страдала от боли до конца своих дней. И совесть меня бы не мучила.
Мэддокс переместился в седле, но если он и хотел что-то сказать, то сдержался. Я воспользовалась моментом, чтобы задать один из самых терзающих меня вопросов:
— Вы реально состоите и в Дикой Охоте, и в Братстве?
Я подозревала, что это просто обман такой. Что они раздобыли униформу и знаки отличия и используют их как маскировку. Непонятно зачем, но это звучало более правдоподобно, чем предположение о том, что сидхи могут состоять в рядах королевской армии, под самым носом у короля, и никто их не раскрыл.
— Боюсь, что да.
Я ему поверила.
Я вспомнила его вертикальные зрачки, крылья и тот уникальный янтарный цвет.
— Ты дракон?
После нескольких долгих секунд, когда слышался только стук копыт по снежному лесу, Мэддокс ответил:
— Опять же боюсь, что да.
Я вцепилась в луку седла, пытаясь найти хоть какую-то твёрдую опору.
— Знает ли король, что среди Диких Охотников есть сидхи и что драконы не вымерли?
Мэддокс тихо засмеялся, и этот мрачный, глумливый звук вызвал у меня мурашки на коже.
— Нет. — Внезапно он подался вперёд, как будто всё время до этого упирался в стремена, чтобы сохранять расстояние между нами, а сейчас всем весом опустился в седло. Я чувствовала его. Плечами, бёдрами, икрами, касавшимися друг друга. Мои ключицы охватил жар; я приоткрыла губы. — И мы сделаем всё, чтобы он так и не узнал, sliseag.