Кухня заскрипела от порыва ветра снаружи, словно пробуждающееся чудовище. Такое частенько происходило, но кухня была единственной комнатой во всём замке, сделанной полностью из дерева.
К моему удивлению, Хоп внезапно топнул ногой.
— Я и с первого раза тебя услышал!
Я немного растерялась, будучи уверенной, что под антресолью никого не было. Герцогиня целыми днями наносила визиты соседям из Эйлма, играя свою роль, а Гвен, Сейдж и Веледа были в библиотеке.
— С кем ты разговариваешь?
— Чтобы разговаривать, нужно, чтобы обе стороны слушали и были услышаны. А этого здесь не происходит! — Он снова топнул ногой, но пол едва задрожал.
Полено в камине треснуло и выбросило несколько искр через тройную арку. Это ещё больше разозлило Хопа.
— Какая же ты глупая! — крикнул он в сторону камина.
Я на четвереньках начала отступать к лестнице.
— Ладно, кажется, я не вовремя. Мне надо вернуться в библиотеку, пока Сейдж не отравила Веледу, так что… эм… до скорого.
Я спешно схватила медный котелок и выбежала оттуда, продолжая слышать всевозможные ругательства от брауни. Я знала, что у него ужасный характер, но не думала, что он разговаривает сам с собой.
Я добралась до библиотеки как раз вовремя, чтобы помешать Сейдж добавить полынь в серебряный кубок и сделать воздух в помещении невыносимым на несколько часов.
И той же ночью я впервые увидела во сне дракона.
В лесу есть дракон.
Или в драконе есть лес?
Он так огромен, что высокие дубы кажутся маленькими кустиками по сравнению с его мощными лапами. Он расхаживает из стороны в сторону, сметая всё на своём пути, его длинный хвост нетерпеливо вихляет. Шипы на его конце оставляют в земле такие глубокие борозды, что человеку не выбраться из них без верёвок.
И вот янтарные глаза, узкие, с вертикальными зрачками, устремляются на меня. Он замирает.
Я приближаюсь, словно заворожённая. Ночью, в свете луны и звёзд его чешуйчатая кожа напоминает отполированный обсидиан. Интересно, она холодная или тёплая на ощупь? Твёрдая и жёсткая или скользкая, как у змей? Из-за его размеров мне приходится полностью поворачивать голову слева направо, чтобы осмотреть его от морды до кончика хвоста. Даже представить себе не могу, какую площадь он займёт, если расправит крылья.
Дракон садится на задние лапы, а затем, вытянув передние, ложится полностью. Морда с ноздрями, в которых я запросто бы поместилась стоя, оказывается в двух метрах от меня.
Он обнюхивает меня, и каждый раз, когда выпускает воздух, у меня щиплет глаза. Он очень горячий и пахнет серой. Я кашляю и обхожу его, чтобы увидеть глаз.
И, несмотря на назойливую мысль, кружащую где-то в глубине сознания, о том, что я уже видела такие глаза раньше, куда больше меня тревожит отражающаяся в них тоска.
Боль.
И тут я понимаю, что он не прилёг отдохнуть, а просто не может больше стоять. Он дышит быстро и тяжело, его огромный живот то поднимается, то опускается.
— Что с тобой? — шепчу я. — Ты болен?
Он издаёт длинный, протяжный стон, полный разных эмоций, словно хочет выразить много всего сразу, но не может. Я всем сердцем хочу понять его, найти причину его страданий и как-то помочь. И, не зная, что ещё сделать, я обнимаю его. Нет, он не холодный и не скользкий. Он очень горячий, но не обжигающе, и чешуя у него шероховатая. Как будто на ней нарисован какой-то узор, но при этом она мягкая. Приятная.
Одно из его крыльев окутывает меня, и я оказываюсь в нём, как бабочка в коконе. Мне совсем не страшно. Инстинктивно я знаю, что, как только захочу уйти, он меня отпустит.
Поглаживаю чешую под его глазом, гадая, чувствует ли он такое лёгкое прикосновение. Его дыхание замедляется, и из его груди доносится низкий, протяжный звук. Почти как… урчание?
Тихо смеюсь.
— Вижу, тебе стало лучше. Раз ты больше не нуждаешься во мне…
Стоит мне сделать шаг назад, как его крыло мягко подталкивает меня в спину. Снова обнимаю его, улыбаясь.
— Хорошо, хорошо. Ещё немного.
Я продолжаю прижиматься к нему, гладя его, пока мы оба не засыпаем.
Проснулась я с неприятным и странным чувством. Словно что-то горячее внутри меня хочет вырваться наружу. Как будто мне не хватает места в собственной коже.